Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

Дипломат потер лоб, покачался с пяток на носаки, а затем лихо щелкнул каблуками.

– А хоть меня! Ради волшебной г-жи Ракоци! Что за путешествие? Я готов!

Спустя сутки они стояли в порту Константы на палубе небольшого парусника. Такие суда используются контрабандистами: быстрые, юркие, не приспособленные для боя. Сильвия, одетая в серый дорожный костюм, рассматривала карту и обсуждала с капитаном и штурманом их курс. Мужчины внимательно слушали — вся команда относилась к госпоже Ракоци с большим уважением. Ярема приказал себе не таращиться, и именно в тот момент Сильвия поймала его взгляд. Шляхтич быстро отвернулся к Зиновию. Тот постоянно передергивал плечами: морской воздух в начале октября был пронзительно холодным.

— Почему я на это пристал, напомни-ка? — спросил Чарнецкий мрачно.

— Ты выпил, пускал слюну на пани Ракоци и горел рвением, — ответил Ярема.

— Очень коварно... А ты целый месяц усыплял мое внимание, убеждал в своей смиренности, а потом заманил в ловушку... Вместо дороги домой мы плывем в какую-то жопу!

Характерник только фыркнул в ответ.

– Господа, – подошла Сильвия. – Прошу вашего внимания.

Она указала на карту болотного места, здесь Дунай впадал в Черное море.

— Здесь раскинулись огромные плавни, идеальный тайник для небольших судов и временных лагерей, где лагерят десантные отряды османов в ожидании приказов.

— А мы... — начал было Зиновий.

– А мы захватим в плен их офицера, – закончила Сильвия. – Вы убедитесь в правдивости моих слов.

— Сколько я выпил, когда согласился? — вернулся Зиновий к Яреме.

Парусник двинулся в открытое море. Яровой, всю дорогу в порт пытавшийся не переживать, схватился за борт, глубоко вдохнул соленый воздух, взглянул вверх... Непрошенные воспоминания накрывали внезапной лавиной и беспардонно ломали мир, охватывая голову удушающим мешком. Но не сегодня. Не сейчас. Не здесь.

Характерник медленно выдохнул, облизнул соленые губы, перевел взгляд на блестящие рябь, заставил себя думать об их красоте, и вдруг очертания на воде превратились в огромную тень аэростата — и он с ужасом осознал, что сейчас наступит гибель. Через мгновение засвистит воздух, вода порастет белыми взрывами, палуба треснет, мачты упадут, люди будут кричать, он окажется в холодной воде, будет биться в поисках спасения от дурной смерти...

- Все хорошо? – Сильвия осторожно коснулась его плеча.

Ярема тряхнул гривой. Ее легкое прикосновение разрушило проклятое марево, за что он был готов расцеловать Сильвию.

- Только плохие воспоминания, - характерник криво усмехнулся и вытер пот со лба.

Посмотрел на пальцы, побелевшие от судорожной хватки. И все на виду в Ракоке!

– Курва-война?

Меньше он ожидал услышать эти слова от нее.

— Курва-война, — ошарашенно согласился Ярема.

— Не беспокойтесь, османские цеппелины здесь не летают. Но мы готовы их встретить, – женщина хищно улыбнулась.

— Помню, — Ярема овладел собой. — Помню, мы видели специальный отряд противовоздушных артиллеристов. И ваши боевые цеппелины тоже.

— Они превратят те плавни в ад.

– Ударите первыми?

– Ударим? По ком? Разве у нас война? – Сильвия удивленно махнула ресницами. — Мы услышали о страшном болотном поветрии, которое распространяется гнусью из дельты Дуная, поэтому немедленно решили уничтожить опасность на корне! Никто же не хочет в Европе второй Черной Смерти, не правда ли?

И подмигнула. Шляхтич поймал себя на мысли, что наслаждается этими разговорами, немедленно пришло чувство вины — в обществе панны Ракоци он забывал лицо невесты.

Они плыли долго, но не встретили ни одного турецкого судна. К вечеру их парусник достиг плавней и Сильвия приказала спустить лодку. Чарнецкий, который все путешествие страдал от морской болезни, обрадовался возможности сойти на сушу и только через несколько минут в лодке поинтересовался:

— Куда мы плывем?

– За «языком», – ответила Сильвия.

- То есть?

– Захватим османа, – объяснил Ярема.

— Черт! — Зиновий стукнул себя по виску. — Разве для этого не нужно больше людей?

— Чем больше людей, тем хуже тайник.

– А я зачем? — не унимался Зиновий. — Я не асасин, не шпион и вообще не комбатант, с меня никакой выгоды в этой авантюре...

— Ты будешь переводить, Зиновий, — спокойно объяснил Ярема. — На Османском языке я не владею, а перевода Сильвии мы доверять не можем.

– Именно поэтому я не показываю дорогу, – добавила разведчица. — Чтобы не подумали, что мы подготовили представление. Собственно выберете цель, самостоятельно допросите. С моей стороны будет только необходимая помощь.

— Вот беда! — Чарнецкий закрыл лицо руками. — Теперь буду напиваться только после пересечения украинской границы! Мог бы уже ехать в Киев, но нет, черт, плыву темными болотами в поисках османского лагеря! А если мы здесь гибнем? Нас ведь не найдут!

– Разве ты не сообщил о нашей задержке?

— Я написал, что нам остались дополнительные осмотры боевой флоты в Константине! Не писать же, что мы собираемся в проклятые плавни захватывать турецких солдат! Меня за это с должности копнут.

— Тогда должны не гинуть, — пожал плечами Ярема. — И не возмущайся так показательно, друг. Если бы ты не хотел этого происшествия, то не позволил бы себя впутать.

Чарнецкий нахмурился, Сильвия тихо рассмеялась.

Ночными плавнями растекался туман. Ярема гребли осторожно, без плеска, умело обходя осиновые заросли. В мечте, под неуверенным лунным светом, его вел чутье: где-то неподалеку стоял большой лагерь со всеми человеческими запахами. От осознания, что он снова охотится на врага, Ярового наполняла странная радость. Как давно он этого не делал! Как же соскучился по настоящему делу!

Он присоединился к берегу, выбрался из лодки вместе с Сильвией и стал объяснять свой план. Луна исчезла за облаками.

— Как вы видите что-то в этой темноте? — спросил Чарнецкий, ошарашенно моргая глазами.

Яровой и Ракоци проигнорировали его. Зиновий пополз на месте, раскачив лодку, испугался и замолчал. Но ненадолго.

– Что от меня требуется?

- Сидеть втихаря и не встревать впросак, - ответила Сильвия.

В темноте ее выражали только глаза.

– А если меня найдут?

- Стрелять, - Ярема зарядил и протянул дипломату свой почтальон. – Я услышу выстрел и мы скоро вернемся.

— Хорошо, — побледнев Зиновий взял оружие твердой рукой. — Но ведь ни черта не видно!

— Огонь только в крайнем случае. На самом деле