Барон фон дер Зайцев 3 - Андрей Готлибович Шопперт

решить. Его каждый день обсуждали и так пока и не решили, что делать. Вопрос насущный. Куда девать уже добытый хабар. Это не про злато-серебро. Чего там решать, все влезет в одну суму. А вот что делать с горой оружия, что делать с кучей одежды и конской упряжи. Всё это занимало уже, если в телегах считать, то штук восемь. Пока они имелись, но ещё основного сражения не было. Фон Бок предлагал закопать всё, и вернуться за добром уже на следующий год.

Иоганн же был против, он как представил себе дорогу в оба конца из их замка до этого леса, где будет закопан клад, и обратно, так сразу руками замахал на расстригу. Это чуть не месяц дороги. А ведь просто возчиков не пошлёшь, все эти дорогие вещи нужно охранять, то есть, нужно целую экспедицию организовывать. А для воев и возчиков с собою везти продовольствие и фураж. Проще всё это тут бросить, чем за этим кладом возвращаться.

Пока ни до чего не договорились. Якобы, посмотрим, что Грюнвальдская битва принесёт. Да, утро вечера мудреней.

Событие тридцать пятое

То, чего опасались, то и случилось. В дорф Грюнфельд прибыл отряд с десятью повозками и тринадцатью всадниками за продовольствием. Термин фуражиры, ещё не существует. Как и фуражка. Первые, между прочим, были без козырьков и ввели их в русской армии в 1811 году. Кутузов всегда носил. Легкая. На бескозырку похожа. Кутузова ещё нет и бескозырок тоже. Эти были воинами из Великого княжества литовского и одеты были не в бескозырки, а в смешные каски железные, кольчуги и, что удивительно, с копьями длинными. Ещё щиты у них были очень необычной формы, Иоганн таких раньше никогда не видел. Хотя, надо отдать литвинам должное, щиты оказались очень удобными и ими во время сражения новики пользовались.

Сообщил о прибытии обоза, приехавшего изъять продукты и фураж у местных, дозор, старшим в котором был сын Перуна Андрейка. Как и предписывалось, дозор обстрелял фуражиров из лука и… и не ломанулся к своим за подмогой, а продолжал и дальше обстреливать, пока два последних литвина не сдались. Андрейка успел выпустить пятнадцать стрел и убил восьмерых, а двоих, которые и сдались потом, ранил. Ещё пятерых продырявил Епифан, второй среди новиков по стрельбе из лука. Вернулся в лагерь дозор уже с тем обозом и привязанными к телегам лошадьми через седла у коих были трупы литвинов перекинуты. Опять хоронить⁈

Но это ладно, не так много тех убиенных. А вот куда девать двух пленников литвинов и десять крестьян возчиков. Пока всё это притараканили в лагерь дозорные. Пленных уже и без того полно. А их ведь и кормить надо и охранять. Тюрьмы нет. Клеток железных тоже. До этого времени их было семь человек, так что их спихнули в одну из «волчьих ям», в которой колья ещё не установили, но теперь, когда пленников стало два десятка, если возчиков считать, то пора было с ними что-то решать. И ведь не отпустишь. Они ломанутся к своим и без пыток расскажут про непонятных тевтонов у дорфа Та́нненберг. Много ли надо ворогов, чтобы с ними справиться? Отправит Ягайло сюда, например, пару сотен всадников. Возможно, их отряд и справятся с двумястами, не готовыми к такому сопротивлению литвинами или ляхами. Но это ничего не изменит. Тогда круль отправит четыре сотни. В этом случае, даже если и выстоят, то пушек уже не будет, их разорвёт, и порох к пистолям и пищалям кончится, и все ямы ловчие будут заполнены. Можно драпать домой, а Грюнвальдская битва закончится тем же самым, что и в Реале. Убыль двух процентов среди ляхов и литвинов результат битвы не изменит.

Напрашивалось порешить и ляхов, и литвинов пленных и прикопать, как и остальных жмуриков до этого. Но времена рыцарские, опять литвины, которые крестьяне, на чистом русском говорят. С Гродно прибыли. Там детки у них. Вымрут с голоду. Какая-то нерешаемая проблема нарисовалась.

В этот раз её частично удалось решить. Возчики согласились побожиться, что не убегут, поклялись на библии, которую батюшка Иаков Иоганну в дорогу сунул, и были приставлены к своим — «нашинским» возчикам копать «волчьи ямы». Там старшим Антип, так ему барончик поручил обработать мужиков, сманить на переезд вместе с семьями в Русское село. Деньги в последнее время на крестьян, если и не серебряным дождём сыпались, то билонным точно. Детки почти ежедневно, то за мыло, то за золу, или за янтарь приносили домой пфенниги и отцам отдавали, да и за эту поездку каждый по серебряной марке получил, есть чем похвастать перед литвинами, которых сорвали с земли и работы в поле за «большое человеческое спасибо».

С воями хуже. Так они ещё и ранены через одного. И тратить на них мазь, что Матильда хоть и не пожалела, но и не бесконечно её, не хотелось.

— Чего тут думать⁈ — Семён отмахнулся от душевных терзания пацана, — Утопить их в озере, и вся недолга.

Парень на ляхов согласился почти на утопление, а вот с литвинами из Гродно решил переговорить. «Своих» убивать не хотелось. Раны им всё же обработали и наложили мазь, а потом чистыми белыми тряпицами льняными забинтовали. Бинтов тоже прилично с собой взяли, но тратятся быстро. Хорошо фон Бок догадался и в Дзядлово целый воз льняных одежд конфисковал. Один из фуражиров — литвин Семён был ранен в ногу стрелой. С него барончик и начал.

— Рассказывай, чем занимался до того, как сюда попал.

— Цего рассказывать. Цясляр я, па дрэве ўзор рэжу. Аканіцы разьбяныя, канькі, лыжкі таксама бывае.

— Цасляр? На дереве узор? Резчик по дереву. Понятно. Слушай, Семён, я возчикам предложил перебираться ко мне в село Русское под Ригой.

— Неметчина. Што ж там добрага?

— А что у вас добрага? Вечная война, да разбой. Я картины рисую. Мне красивые рамы нужны для них. Парень один делает, но малой ещё, не очень красиво. Так он марку серебряную в месяц зарабатывает. Дом большой пять марок стоит. А я, как вернёмся, начну кирпичи для печей выпускать в каждом доме будет печь с трубой. Никакого дыма и сажи, и баня, что по белому топится.

— Нібы ў казцы, — хмыкнул пленный литвин.

— Нибы у казцы? А, как в сказке? Так вон возчики наши, переговори. Новики рядом. Все из Русского села и с ними