Барон фон дер Зайцев 3 - Андрей Готлибович Шопперт

одного из ляхов. Крутил, махал, хмыкал, фукал, снова махал. Свой сломал. Чего вот выскочил⁈ Взрослый дядька и отлично должен был понимать, что новики с Мартином фон Боком перестреляли бы ляхов оставшихся без экшена этого. Нет нужно силушку богатырскую показать, бастардом своим помахать, дать ему кровушки вражьей напиться.

Теперь бастард сломан. Его Семён не выбросил, обтёр о сюрко того гада, что сломал ему верного товарища и прохрипел, отходя от боя:

— Угнисос починит.

Получилась его битва кривой. Выскочил богатырь на дорогу и рубанул по ноге одного из всадников, но попал по наколеннику, меч возможно колено всаднику и размозжил, но при этом от железа отскочил. А в это время второй лях сверху рубанул с богатырским замахом Семёна. Отдать должное нужно десятнику, он справился со своим бастардом и сумел подставить его под удар. И вот тут почти чудо случилось. Меч Семёна сломался. На три куска развалился, сверкая отражением заходящего солнца, брызнул осколками. В руке ветерана только двадцатисантиметровый кусочек остался от почти что метрового лезвия.

Десятник бросил обломок меча в лицо всадника, а сам, подпрыгнув, схватил его за ворот сюрко и дёрнул вниз с седла. Ноги из стремени лях выдернуть не успел, потому падение получилось эпическим. Всадник только свесился с седла, но перехватив за шею противника, богатырь продолжал тащить его вниз, и лошадь сначала встала на одно колено, а потом с жалобным ржанием завалилась на бок, придавив к матушке земле хозяина. При этом почти такой же бастард, что сломался у Семёна, отлетел на метр — полтора от этого завала. Десятник подхватил его, и вовремя, так как первый всадник с повреждённым коленом попробовал ткнуть мечом Семёну в спину. А тот успел. Успел развернуться и круговым движением меча выбил оружие из руки ляха, а потом снова ему по тому же самому колену врезал. Лях взвыл и отпустил поводья, а конь рванул вперёд. Бамс, бряк и железный человек покатился по утоптанной в камень дороге. Семён в два шага догнал его и рубанул по шее оголившейся, так как каплевидный шлем с того слетел и откатился.

Потом, как-то ссутулясь, Семён подошёл к ломателю его драгоценного меча и сунул ему клинок в прорезь бригантины.

На этом сражение закончилось и началось перетаскивание тяжестей.

Втроем они с Семёном и фон Боком таскали трупы, а новики со стрелами, наложенными на тетиву, блюли дорогу в обе стороны. Где-то там на востоке были двое удирающих, и совсем и не далеко, менее чем в километре, был лагерь поляков. С любой стороны могли ненужные зрители появиться. Лошади побитых ими ляхов разбежались. Большинство продолжило погоню за непонятными дядьками в красно-белых сюрко, часть вернулась в лагерь и только две лошадки, отбежав метров на двадцать, остановились на опушке у елки лохматой. Ляхи тащились медленно, а тринадцатилетней тушке Иоганна с ними вообще было не справиться, и он помогал-мешал расстриге бывшему.

Всё рано или поздно заканчивается. Кончились трупы. А работа настоящая только началась. Теперь нужно было освободить полезное железо от бесполезных останков. На это действо ушло больше часа. При этом в ту сторону, за сбежавшими красно-белыми, но не спартаковцами, проехал ещё один отряд из двадцати примерно всадников. Его задирать не стали. Не, так-то бы его на ноль умножили, но у Иоганна пистоли не заряжены, ну или испугались. Два десятка на четверых с половиной — это лишку. А главное заняты все были. Стащить с трупа кольчугу — это не быстрое дело. Так ещё и всякие налокотники, наколенники, кирасы, всё это на ремешках, нет чтобы застёжки какие придумать.

Провозились с раздеванием ляхов до самой темноты. Ещё и лошадей нужно было ловить Иоганну. Эти две кобылки, что не убежали, даваться в руки тоже не захотели, гонялся за ними парень почти весь этот час, пока более опытные товарищи полезным делом были заняты.

Совсем уже в темноте второй отряд проскакал назад. Догнали они красно-белых или нет в темноте не видно было.

— Семён, как думаешь, кто те двое были, за которыми гнались? — устраивая из сломанных еловых лап лежанку поинтересовался Иоганн десятника.

— Дурни. Ляхи.

— Вот и я к такому выводу пришёл.

Событие тридцать девятое

Это происшествие… Эта дурость, как оказалось, серьёзно осложнила разведку. Хорошо, что они от этого места убрались и дальше в лес, и отступили на восток, так как с самого рассвета ляхи устроили тотальное прочёсывание местности. Пришлось уходить на юго-восток. Всё дальше и дальше пока до самого замка Дзядлово не добрались.

Всё, генуг, дальше придерживаться старого плана было глупо. Нужно было возвращаться. А то ляхи в своей настырности доберутся до их лагеря, а тут сразу три командира и приличная часть их боевого потенциала по лесу шастает без всякой возможности не только принимать решения, но и вообще влиять на ситуацию.

Кольчуги, брони и большую часть оружия припрятали в медвежьей берлоге… Ну, наверное. До этого берлоги Иван Фёдорович ни разу не видел. Так, только на картинках детских, да в мультиках всяких. Под корнем огромной метровой сосны, рухнувшей и выворотившей приличный кусок почвы, была ямина. Семён на клочки бурой шерсти указал и сказал, что это берлога прошлогодняя. Туда всё и скидали, а потом засыпали сначала листвой и хвоей с мелкими ветками, а потом землёй со мхом. И даже специально час собирали шишки под деревьями и выкапывали кусты травы, чтобы получше замаскировать.

Семён махнул рукой, всё одно заметно. Я вот вижу, дескать.

А Иоганн со всех сторон обошёл и плечами пожал. Ну, упала сосна и упала, нормально.

На лыцарях почти не было ничего ценного кроме самой брони. Плюсом к уже полученному с ляхов хабару получилось три золотых кольца, небольшой золотой крест и серебряная цепь на шею. Граммов на триста. Толстенькая такая, но не золото призренное.

Пробирались «домой», к лагерю, знакомой Семёну и фон Боку дорогой, один раз они уже по ней двигались, после захвата замка в Дзядлово. Дорога лесная и изменения, происходящие с погодой, они заметили не сразу. Ну, чуть сильнее деревья шумят, ну, ветер холоднее стал, потемнело. А тут вышли на открытое место и осознали, что гроза вот-вот разразится. Семён на невысказанный вопрос Иоганна отрицательно головой покачал. Не успеют они добраться до лагеря.

А Иван Фёдорович вспомнил ещё одну маленькую детальку, что ускользала от него, когда он выуживал из головы всё, что знал про Грюнвальдскую битву. Дождь. В день битвы на землю, эту вот,