Гарри Поттер и На самом деле - Михаил Владимирович Уткин

снимающей зуд, да рекомендаций по смене повязок. Гневающемуся в трубку телефона Вернону пояснили, что «так положено», и врачи действовали по инструкции. Умело в процессе разговора задавили в зародыше желание судиться, а заодно предложили приехать в больницу, где повторят операцию с 50 % скидкой. Пойдут навстречу (благодетели такие), хоть страховой полис и не подразумевает подобное… бла-бла-бла.

Я слушал и восхищался, мотая на ус, как работают с обывателем местные спецы. Впрочем, услышав о скидке, Вернон махнул рукой, видимо, посчитав, что «сбил ценник, значит победил». Хех, так и гасят «победительных» клиентов. Потом, правда, выяснится, что мази всякие, примочки и припарки с перевязочным материалом покупаются отдельно. Но берут безропотно. А по ходу впарят ещё витамины, и чай для похудения, и паровозик-пилюльницу синего цвета.

Дадли похныкивал, не забывая потреблять тортик. И, кажется, немного переигрывал, как бы невзначай протягивая руку к ноге, чтоб Петунья коршуном её перехватывала и подавала новую порцию сладости…

Фигг же с отсутствующим видом сидела в уголке, ожидая, когда этот бедлам закончится. Мне, конечно, никто слова не давал, а как себя вести с этой подозрительной кошатницей, я ещё не решил. Потому после отбытия шумящего, как цыганский табор, семейства Дурслей, безропотно последовал за соседкой.

Глава 14. Старуха Фигг

Зелёная изгородь, пока я следовал за шаркающей по дороге шлёпанцами старухой, вела себя вполне прилично, делая вид, что всегда тут была, и никакого соскальзывания взгляда не требовала. Но стоило шагнуть в сторону, как листья зашевелились и поплыли…

— Гарричка, проходи пожалуйста, — тут же обернулась старуха Фигг и, не давая рассмотреть метаморфозы изгороди, собрала внимание на своём фиолетовом… Пальто? Халате? Странном одеянии из толстой материи, застёгнутом на четыре огромных перламутровых пуговицы о четырёх отверстиях.

Я увернулся от её скрюченных пальцев и скользнул мимо. Фигг дребезжаще рассмеялась, а промчавшийся мимо кот «в одном чулке» — мистер Лапка, которого я увидел самым первым в этом мире, с разбега толкнул дверь, что распахнулась совершенно бесшумно.

Хозяйка дома напротив так и не дала рассмотреть забор, шаркала за спиной шлëпанцами, подгоняя этими неприятными звуками.

Прямо за дверью на стене раскинулись огромные рога. Ветвистые, чёрные, но взгляд тут же притянуло внушительное овальное зеркало. Я вздрогнул, вновь неожиданно увидев своё новое отражение. Если тело ощущалось вполне привычно, то внешность щуплого мальчишки со шрамом на лбу, вместо бритого амбала, была всё ещё в новинку.

Мистер Лапка повадкой опытного пастушьего пса, загоняющего нерешительного барана, толкнул меня плечом в правое бедро, сделав вид, что так погладился, заставляя свернуть влево. Вообще-то да, там находилась внушительная гостиная с камином, где, собственно, Гарри всегда и пребывал, когда сидел у соседки. Направо от входа — дверь, в которую он никогда не заходил, да, в общем, никогда и не рвался узнать, что там.

— Чайку, Гарричка, хочешь? — продребезжала старуха, приветливо сощурившись. — Я как раз заварила с мятой, когда твоя тётя меня вызвала.

С утра во рту ощущалась сухость, поэтому я кивнул, буркнув нечленораздельное согласие, как это всегда делал мальчишка.

Почему-то парень эту женщину побаивается, хотя она никогда ему не вредила.

Мятой в гостиной действительно пахло, а ещё пахло почему-то маринованными грибами, которые, насколько я помню, англичане не жаловали. Хотя я не слышал, чтоб они и картошку на завтрак ели. Впрочем, возможно, все эти «слухи» — стандартные стереотипы, как наши медведи с водкой в сознаниях тех же англичан.

Я попивал напиток, рассматривая помещение, которое содержалось в памяти, как некое совершенно неинтересное место, в котором парень молча изнывал от скуки.

В отличие от мальчугана, что такое скука, я не знал в принципе. Времени всегда мало, где его люди вообще находят, чтоб скучать? Вот например, почему бы не подумать о том, почему соседку называют «старухой»?

Да, лицо у неё лет на сорок-пятьдесят, и в девяностые этот возраст уже считался «старушестью». Предки вообще разделяли возраста жёстко, по фертильности. Вышла женщина из детородного возраста, всё, значит, старуха. Однако опытный мужской взгляд под бесформенным одеянием легко угадывал очертания вполне себе нормального женского тела, не тронутого гормональными изменениями. Грудь ещё не сползла к пояснице, обвиснув, живота нет, жира объëмного тоже. Так что морщины на лице — не обязательный показатель возраста…

Женщина мерно покачивается в кресле-качалке перед погасшим камином. В ладони синяя книжка, а вот кожа на руке без единой морщинки, даже и вен не видно что у стариков обычно пучат тыльную сторону ладони. Отсюда становится ясно, что мелкие морщины лица происходят от постоянного воздействия солнца, ветра и мороза на тонкую сухую кельтскую кожу, характерную для рыжих и веснушчатых. Волосы, свëрнутые в узел, каштановые с сединой, веснушек нет, но и у кельтов бывают исключения. Шаркающая же походка у Фигг, очевидно, происходит из-за плоских шлëпанцев, что, похоже, являются единственной обувью которую женщина признаёт. Гм… Странно, а зимой? Память Гарри помалкивает, Фигг и всё находящееся рядом с ней его никогда не интересовало, словно внимание с неё соскальзывало, как с её странного забора. Впрочем, парня почти ничего вокруг не интересовало.

А зря. Вот ещё, к примеру, эти странные коты, которых в комнате сейчас лишь три.

Свернулись каждый в уютной коробке с подушечкой внутри. И места эти личные-персональные, о чём гласят готическим шрифтом прописанные на коробках клички.

Хохолок — рыжий кот с явно виднеющимся шрамом на черепе, отчего часть шерсти на голове всегда дыбом.

Снежок — это тот белый кот, что пялился вчера в окно, как раз его и нет сейчас.

Чёрный с белыми передними лапками Мистер Лапка тут, похоже, главный, бегает, насколько памяти хватает, постоянно за Фигг, как собака.

И мистер Тибблс… Серый, с широкими чёрными полосами, так что хочется назвать его «Матроскин», если бы не гипнотизирующие оранжевые глазищи со зрачками, сузившимися до иголок. Жуткий взгляд, ощущение, что это амбразуры, за которыми скрывается то ли стрела, то ли дуло револьвера…

— Тебя заинтересовал мистер Тибблс, мой мальчик? — проскрипела Фигг внезапно, отвлëкшись от чтения.

Я вздрогнул от неожиданности. «Мой мальчик», а не Дамблдор ли это под обороткой? Или женщина просто с ним переобщалась в своё время? Ну что ж, надо отвечать:

— Да. Это единственный кот, смысла имени которого я не смог разгадать, — сказал я, с досадой понимая, что палюсь, как мотылёк на свечке, ведь это, наверное, самое длинное предложение которое Гарри произнёс в своей жизни при соседке.

Но та качнулась в кресле, как ни в чём не бывало, и с поясняющими очевидную