Психомодератор. Книга 1. Разделение - Никита Андреевич Борисов

В этот момент свет в библиотеке изменился — цифровые билборды одновременно мигнули, переключившись на тексты, которые Аврора узнала мгновенно. Это были фрагменты исследовательских работ по психомодерации, которые она когда-то обсуждала с талантливым студентом, чьи теории опережали учебную программу на годы. Студентом, которого она любила.

— Декарт, — прошептала она, и имя повисло в воздухе между ними как последний барьер между иллюзией и правдой, как заклинание, разрушающее колдовство.

Локтингейл замер, его безупречно контролируемая персона дрогнула — на долю секунды, почти незаметно, но достаточно, чтобы София, не теряя ни мгновения, сложила пальцы в новую формулу, более мощную и древнюю, чем все предыдущие.

— "Веритас ревелатум, персона верум, маска кадит," — произнесла она с силой, разрезая воздух резким движением ладони, словно срывая невидимую вуаль.

Пространство вокруг Локтингейла заискрилось, словно реальность вокруг него начала расслаиваться, тонкие нити квантовой структуры обсерватории завибрировали, теряя стабильность. Он попытался противостоять, его рука поднялась в защитном жесте, фаланги пальцев сложились в контрформулу, но было поздно — ментальный щит был пробит.

— Прекратите! — его голос впервые потерял механическую ровность, в нём проскользнули нотки, которые Аврора узнала бы из тысячи — тот особый тембр, та характерная вибрация, которая когда-то заставляла её сердце замирать. — Вы не понимаете, чего я достиг! Это не регресс, а эволюционный скачок!

Воздух вокруг него завибрировал, образ Локтингейла начал мерцать, как изображение на неисправном экране, искажаясь и распадаясь на фрактальные узоры. Сквозь холодное совершенство проступали черты, которые Аврора помнила наизусть.

— Это эволюционный скачок, — настаивал он, его голос теперь колебался между искусственной плавностью Локтингейла и более живыми, эмоциональными интонациями Декарта. — Синопсис был прав — мы можем преодолеть ограничения эмоциональности! Мы можем стать чем-то большим!

София, уловив колебание в его голосе, мгновенно активировала следующую формулу, её руки сложились в сложный паттерн нейроразрыва.

— "Нексус солватур, либерум конскиентум, ревертимур ад оригинем!" — произнесла она со всей силой, на которую была способна.

Реакция была мгновенной — вся конструкция обсерватории содрогнулась, как от мощного землетрясения. Стены библиотеки начали плавиться, цифровые экраны рассыпались пикселями, купол потолка пошёл трещинами, сквозь которые проглядывало не звёздное небо, а пульсирующая мембрана ментального барьера.

— Нет! — закричал Декарт, его руки поднялись в отчаянной попытке удержать разрушающуюся реальность. — Всё было спланировано! Ты должна была стать первыми свидетелем новой эры!

Но было поздно. София схватила Аврору за руку и потянула её к центру зала, туда, где разлом в конструкции был наиболее сильным. Декарт бросился за ними, его идеальная маска Локтингейла окончательно спала, обнажив персону, искажённую смесью отчаяния и гнева.

— Аврора! — крикнул он, и в этом крике было столько человеческой боли, что на мгновение она заколебалась. — Не уходи! Не снова! Больше я не ошибусь,я верну тебя!

— Сосредоточься! — жёстко приказала София, её пальцы стиснули запястье Авроры. — Это всё ещё ловушка! Момент истины, наша точка выхода!

Аврора кивнула, их взгляды встретились в момент абсолютного понимания. Они синхронно взяли свои предметы заземления и вместе произнесли формулу выхода:

— "Манус верум, концентрисциентис, эксеамус нунк!"

Декарт рванулся к ним, его рука почти коснулась плеча Авроры, но в этот момент пространство между ними взорвалось ослепительной вспышкой. Последнее, что увидела Аврора перед тем, как реальность обсерватории окончательно распалась, — глаза Декарта, в которых сквозь ярость и отчаяние проступало что-то похожее на слёзы. Затем всё исчезло в потоке частиц.

Глава 4.1. Эмоции.

Они направились к секции под названием "Эхо познания" — пространству, где посетители могли исследовать метакогнитивные процессы, наблюдая за собственным мышлением в режиме реального времени.

Комната представляла собой сферический зал с зеркальными поверхностями, способными визуализировать когнитивные процессы посетителей.

Когда они вошли, их отражения в зеркалах начали меняться, показывая не физические образы, а визуализации их ментальных состояний — потоки мыслей, эмоциональные реакции, ассоциативные связи, все представленные в виде сложных светящихся узоров.

— Потрясающе, — прошептал Декарт, глядя на свою ментальную карту. В ней преобладали структурированные, геометрически правильные формы, соединенные четкими линиями — визуализация его аналитического, систематического мышления.

Но он заметил и кое-что необычное — в центре этой упорядоченной структуры появлялись более свободные, органичные формы, пульсирующие теплыми цветами. Они словно расцветали из центра его ментальной карты, постепенно влияя на окружающие структуры, смягчая их геометрическую строгость.

— Твой разум прекрасен, — сказала Аврора, глядя на его отражение. — Такой структурированный и вместе с тем... в нем есть что-то новое, растущее.

Декарт перевел взгляд на её ментальную карту. В отличие от его упорядоченной структуры, её разум был визуализирован как сложная экосистема, где переплетались различные формы и энергии, напоминая скорее живой организм, чем механическую систему. Но и в ней он заметил неожиданные элементы — островки геометрической точности, структурированные узлы среди органического потока, словно её интуитивный, эмоциональный разум включал в себя и аналитические способности, хотя и выраженные по-другому.

— Мы как два разных мира, — сказал Декарт, наблюдая за танцем их ментальных карт в зеркалах. — И все же…

— И все же есть мосты, — закончила за него Аврора, указывая на тонкие светящиеся нити, которые начали протягиваться между их отражениями, соединяя их ментальные ландшафты.

Система "Эха познания" визуализировала их взаимодействие, показывая, как их разные способы мышления дополняли друг друга, создавая что-то новое в процессе общения.

Внезапно Декарт ощутил странное беспокойство. Часть его — та рациональная, аналитическая часть, которая всегда была его ядром, его сущностью — словно возмутилась этому слиянию, этому размыванию границ. Он почувствовал почти физический дискомфорт, как будто в его сознании началась борьба.

— Извини, мне нужно... — Декарт не закончил фразу, слова застряли в горле, как будто их перехватила невидимая рука. Он резко поднялся, опрокинув бокал с водой, и направился к выходу из зала, не оборачиваясь, словно за ним гнались призраки.

— Декарт? — голос Авроры догнал его у самых дверей – обеспокоенный, тёплый, с той особой интонацией, от которой в груди разливалось что-то странное, неконтролируемое и пугающе приятное. Но он уже не мог остановиться — ноги несли его вперёд, прочь от этого чувства.

Коридор плыл перед глазами, словно видение в лихорадке. Когда это началось? Почему присутствие Авроры вызывает такую химическую бурю в его мозгу? Это нелогично, непродуктивно, это... мешает мыслить ясно.

Он нашёл