Арнайр - Atrnerseh

Элиот. Мастер ядов. Тонкий, как лезвие бритвы. Его руны на клинках против Горнов… Искусство. Страшное. Пугающее. Если враг Маркуса – его материал… Осторожно. Слишком темные воды. Пока – наблюдать. Держать на краю зрения.

Ариэль. Тень. Холодная, всевидящая тень. Ключ к планам Элдина. К клетке Торвина. Цена? «Высока. Не всегда деньгами». Что она захочет? Душу? Секрет? Стать его тенью навеки? Да. Риск – бездонная пропасть. Но без знания – смерть. Его. Торвина. Найти ее. Говорить. Платить.

Имя «Торвин» жгло мозг. «Убрать слабое звено». Элдин не бросал слов на ветер. Каждая мысль о друге, запертом где-то по его прихоти, рождала в Маркусе ярость, холодную и беспомощную. Даниэль была единственной нитью в этом лабиринте камня и злобы.

Найти тень оказалось делом не для грубой силы. Два дня он метался – перекрестки коридоров, пыльные склады, полутемные залы для медитаций. Ничего. Она была призраком, возникающим по своей воле. Отчаяние, липкое и тошнотворное, начало подтачивать решимость. До Турнира – неделя. Семь шагов до пропасти.

На третий день, после сессии у Веландры, оставившей во рту привкус медной крови (он кусал губы, чтобы не закричать), он сидел в полумраке пустого Зала Тишины. Голова гудела, каждый удар сердца отдавался болью в висках. Он пытался ухватиться за свое «теплое солнце», но гармония ускользала, разбитая осколками чужой воли. Воздух… колыхнулся. Не звука, не шага. Просто… присутствие. Холодок пробежал по спине.

В проеме арки, сливаясь с серым камнем, как живое воплощение тени, стояла Даниэль. Ее серые глаза, лишенные всякого выражения, смотрели прямо на него. Не мигая. Казалось, видят сквозь кожу, сквозь кости, в самую дрожащую сердцевину страха.

«Ты ищешь, Маркус Арнайр, – голос ее был ровным, безжизненным, как шелест пергамента. – Ищешь меня. Ищешь знание. О нитях, что плетет Элдин. О клетке для твоего… друга. Торвина.»

Маркус вскочил, сердце бешено забилось о ребра. «Да! Что ты знаешь? Где он?» Голос сорвался на крик, эхом отозвавшийся под сводами.

Ариэль сделала бесшумный шаг вперед, оставаясь в полосе мрака. «Элдин видит в нем твою слабость. Яму, куда можно столкнуть. Он отдан под крыло… Каэлану.» Имя змея прозвучало с ледяным оттенком. «Торвин – в изоляторе Башни Исправления. Формально – за «попрание устоев Внешнего Круга». В сути – приманка. Зацепка. Каэлан навещает. Не с дарами и утешением.»

Холодный гнев, острый и ясный, как клинок, пронзил усталость Маркуса. «Изолятор…» Он представил Торвина – напуганного, загнанного. «Как вытащить его? Сейчас!»

Ариэль чуть склонила голову, словно изучая реакцию. «Вырвать силой? Прямой вызов. Лишний козырь Элдину. «Новичок бунтует, защищая слабака». Совет увидит слабость. А Каэлан… ускорит «утилизацию». Риск… избыточен.»

«Я не могу бросить его там!» – вырвалось у Маркуса, кулаки сжались так, что ногти впились в ладони.

«Есть иной путь, – продолжила она, не меняя тона. – Турнир. Каэлан выйдет на песок. Если он падет… особенно низко, больно… его влияние треснет. Клетка для Торвина… ослабнет. Покровитель повержен – ключи переходят.» В ее глазах мелькнул холодный огонек расчета. «Нужно не просто победить. Унизить. Сломать.»

Маркус почувствовал, как адреналин вливается в кровь. Мысль о том, чтобы стереть самодовольную усмешку Каэлана с его лица, была сладка, как мед с ядом. «Что ты предлагаешь?» – спросил он, голос стал тише, жестче.

«Знание, – ответила она просто. Слово повисло в воздухе, тяжелое и обещающее. «Слабости Каэлана. Его боевые шаблоны. Его… тайные страхи. То, что даст тебе гарантию. Победу. Унижение. И безопасность твоего друга… после. В обмен…» Она замолчала. Ее взгляд, казалось, просверливал его насквозь, взвешивая каждую мысль, каждую тайную дрожь. «…я хочу обещания.»

«Говори,» – выдохнул Маркус, чувствуя, как земля уходит из-под ног.

«Когда ты займешь место во Внутреннем Круге не по милости Сигурда, а по праву крови и силы… когда твой голос станет весом… – она сделала едва уловимую паузу, – …ты поддержишь мою кандидатуру в Совет Теней. Когда час пробьет.»

Маркус замер. Совет Теней. Сердце клановой тьмы. Место, где решались судьбы в безмолвии, куда мечтали попасть многие и где исчезали навсегда. Цена была чудовищна. Но… отсрочена. И давала ему не просто информатора, а могущественную союзницу в будущем. Союзницу, без помощи которой сейчас он и Торвин могли не дожить до этого будущего. Страх за друга, ярость к Элдину и Каэлану, холодный расчет – все смешалось в один яростный коктейль.

«Я не маг и не пророк, – его голос звучал хрипло, но твердо. – Не могу поклясться, что место в Совете будет твоим. Но клянусь кровью Арнайров, что сделаю все! Все, что будет в моих силах, все влияние, весь вес, который я завоюю, – я брошу на весы за тебя. Когда придет время. Это мое слово.»

Тишина зазвенела. Ариэль смотрела на него. Казалось, целую вечность. Потом ее губы – тонкие, бледные – дрогнули в подобии улыбки, ледяной и безрадостной.«Слово принято, Маркус Арнайр. Пакт заключен.» Она сделала шаг назад, растворяясь в тени арки. Ее последние слова донеслись, как шепот из ниоткуда: «Каэлан боится слепоты. Истинной слепоты. Его плетения… они требуют зрительного контакта. Ищи способ лишить его этого. И помни… он любит играть с ядами. Но сам их боится панически. До завтра.»

Она исчезла. Маркус остался один в гулкой тишине зала. Холод от ее присутствия еще висел в воздухе, но внутри бушевал огонь. Пакт с тенью был заключен. Цена – будущее. На кону – жизнь друга. И его собственная честь. Он посмотрел на свои дрожащие руки. Больше не было сомнений. Берта. Драйя. Тормунд. И теперь – Ариэль. Союзники найдены. Хрупкие. Опасные. Связанные кровью, тенью и страшными обещаниями. Арена ждала. И он был готов заплатить любую цену, чтобы выжить и спасти. Две недели сжались в один последний, яростный вдох перед прыжком в бездну. Игра началась по-настоящему.

Глава 18 Гул Арены

Воздух над Цитаделью Арнайров дрожал. Не от ветра – от гула. Низкого, мощного, как сердцебиение разъяренного великана. Он исходил от Арены Чести. Громадное каменное блюдо, высеченное в скальном основании самой цитадели, вмещало тысячи. Сегодня оно было переполнено. Звук – это был не просто шум толпы. Это был голод. Голод на зрелище. На кровь. На доказательство силы. На надежду.

Маркус стоял в узком, прохладном тоннеле Выхода Чемпионов,