Арнайр - Atrnerseh

под смешанные возгласы – одобрительные крики его сторонников и недовольный ропот Внешнего Круга, помнившего его жестокость. Он легко поклонился ложам Старейшин, его улыбка была ядовитой. Его противник – крепкий рубака из Внешнего Круга, известный своей стойкостью и тяжелым двуручником.

«Смотри в оба, новичок, – прошипел Тормунд. – Вот где начнется грязь.»

Бой начался. Рубака пошел в лобовую атаку, его меч свистел в воздухе. Каэлан уворачивался с утонченным презрением, его движения были плавны, как танец. Он не спешил атаковать, изучая противника. Маркус заметил едва уловимые жесты Каэлана – пальцы, складывающиеся в странные фигуры, легкое мерцание пыли у его ног. Рубака стал замедляться. Его удары теряли силу. Пот заливал его лицо, но не от усталости – от странной слабости.

«Яд, – хрипло выдохнул Тормунд. – Проклятый змей. Тонкий. Издалека.»

Каэлан, уловив момент, резко пошел в наступление. Его стиль был коварен – удары не в убийственные точки, а по сухожилиям, по рукам, по лицу. Он не хотел быстрой победы. Он хотел унижения. Рубака, шатаясь, отбивался, кровь текла из носа, из рассеченной брови. Толпа ревела – часть в ярости, часть в восторге от "искусства" Каэлана. Наконец, тяжелый удар эфесом по виску отправил бойца Внешнего Круга на песок. Каэлан поставил ногу ему на грудь, острие шпаги у его глаза.

«Сдаешься, червь?» – его голос, усиленный руной, прозвучал над Ареной. Рубака, захлебываясь кровью, кивнул. Каэлан убрал ногу, сделал изящный пируэт и помахал рукой трибунам, собирая аплодисменты. Его взгляд нашел Маркуса в тоннеле. Усмешка стала шире. Твоя очередь, – говорил этот взгляд. И твой слабак следующий.

Ярость, холодная и всесжигающая, поднялась в Маркусе. Он вспомнил слова Даниэль. "Он боится слепоты. Истинной слепоты. Его плетения требуют зрительного контакта. Ищи способ лишить его этого. Он любит играть с ядами. Но сам их боится панически." Вспомнил Торвина. Клетку. Унижение.

«Следующий боец!» – голос глашатая резанул по слуху. «Маркус Арнайр! Выход на песок!»

Гул толпы на мгновение стих, сменившись гудящим недоумением, а затем взорвался – овациями, свистом, криками недоверия. Имя «Арнайр», выжженное в камне цепями, звучало над Ареной Чести.

Маркус сделал глубокий вдох. Воздух тоннеля пах пылью, потом и железом. Он почувствовал, как Берта хлопнула его по плечу. «Разнеси этого гада, новичок! За того парня! За всех нас!»

Тормунд лишь кивнул, его шрамы напряглись. «Чуй слабину. И помни про глаза.»

Маркус шагнул вперед. Из тени тоннеля – на ослепительный свет солнца, на раскаленный песок, под рев тысяч глоток. Гул Арены обрушился на него стеной звука. Он увидел кровь на песке. Увидел Каэлана, стоящего у края поля, все еще улыбающегося. Увидел Элдина в своем конце тоннеля – холодный, оценивающий взгляд. Увидел ложу Патриарха – Сигурд смотрел на него непроницаемо. Вальтур – чуть наклонился вперед. Веландра – ее пальцы замерли над кристаллической панелью. Даниэль в тени – ее взгляд был точкой льда в этом аду.

А в самом центре Арены, напротив него, уже стоял его противник. Не Каэлан. Пока нет. Крупный воин Внешнего Круга с секирой, глядящий на него с вызовом и… жалостью? Новичок. Выскочка. Легкая добыча.

Маркус вышел на песок. Солнце ударило в лицо. Песок обжег ступни. Гул толпы стал физическим давлением. Он остановился, встретив взгляд противника. Где-то там, в темнице Башни Исправления, томился Торвин. Где-то здесь, как тень, скользила Даниэль, ждущая исполнения пакта. Где-то Элдин готовил удар. Где-то Берта и Тормунд верили в него. И где-то внутри пульсировало его «теплое солнце» – щит и, возможно, нечто большее.

Он поднял руки, не для атаки, а для концентрации. Воздух вокруг него замер. Затих. Теплая, невидимая сфера стабильности сформировалась, отгораживая его от рева Арены, от страха, от сомнений. Только он, песок и противник. Глашатай выкрикнул начало поединка.

Первый бой Маркуса Арнайра на Большом Круговом Турнире начался. Арена затаила дыхание.

Глава 19 Борк-Маркус

Рев Арены обрушился на Маркуса физической волной, давя на грудь, заполняя уши сплошным гулом. Ослепительное солнце выжигало глаза, раскаленный песок жег босые ступни. Но внутри его «теплого солнца» – в той сфере стабильности, что пульсировала вокруг него, – царила тишина. Гул толпы, свист, крики сомнения и ненависти – все это осталось за невидимой стеной. Здесь, в центре бури, было только дыхание, ритм сердца, холодная ярость за Торвина и фигура противника.

Воин Внешнего Круга – Борк, как выкрикнул глашатай – был воплощением грубой силы. На голову выше Маркуса, плечи как каменные глыбы, покрытые шрамами старых стычек. В руках он сжимал тяжелую боевую секиру, лезвие которой тускло поблескивало под солнцем. Его лицо, обветренное и жесткое, выражало не столько злобу, сколько… разочарование. Ему явно надеялись подсунуть достойного противника, а не «барчука-выскочку» с пустыми руками.

«Эй, Маркус!» – крикнул Борк, его голос перекрыл гул на мгновение. – «Где твой щит? Или будешь танцевать?» Он презрительно цокнул языком, вращая секиру. Толпа Внешнего Круга загрохотала одобрительно.

Маркус не ответил. Он стоял неподвижно, ладони чуть развернуты вперед, пальцы слегка растопырены. Его дар клокотал внутри, отзываясь на агрессию, на страх за друга, на унижение. Но он сжимал его, как узду. Не щит. Платформа. Трамплин. Голос Хангра прозвучал в памяти четко.

Глашатай взмахнул рукой. «Начали!»

Борк рванул вперед без предупреждения, как разъяренный бык. Его атака была проста и смертоносна: мощный замах секирой, рассекающий воздух с угрожающим свистом, цель – плечо или голова. Расчет на то, чтобы срубить «неженку» одним ударом.

Маркус не стал уворачиваться в последний момент. Он впустил атаку. В самый миг, когда лезвие секиры должно было врезаться в него, он сфокусировал свое поле не как стену, а как… упругую мембрану прямо перед собой. Теплая волна стабильности сжалась в локальный купол толщиной в ладонь.

Точность! Время! – ревел Хангр в его мыслях.

Секира врезалась в невидимый барьер. Раздался не металлический лязг, а глухой, мощный бумф, как удар в гигантский барабан. Воздух дрогнул видимой волной. Борк ахнул от неожиданности – его оружие не прошло сквозь «пустоту», а встретило упругое, податливое, но непреодолимое сопротивление. Инерция бросила его вперед, он едва удержался на ногах, секира отскочила.

Толпа ахнула. На долю секунды воцарилась тишина. Затем гул вспыхнул с новой силой – уже не только свист, а крики изумления, вопросы. На ложе Старейшин Веландра резко наклонилась к кристаллической панели, ее пальцы затанцевали. Сигурд не изменился в лице, но его взгляд