Громов: Хозяин теней 4 - Екатерина Насута

на чрезмерно вытянутый скворечник. Здания-то надстраивались на скорую руку, вот и покосило его на один бок. Оконца узкие, за стёклами и не разглядеть, чего там, за ними, деется.

Внутри тоже пылью пахнет, но иною, бумажною.

— Свободен, — Михаил Иванович опирается на шкап. Вот только казак уходить не хочет. Стоит. Хмурится. Переминается с ноги на ногу. — Чего?

— Не велено.

И на нас глядит, прям с прищуром, точно видит больше, чем надобно.

— Эти… не тронут, — Михаил Иванович усмехается. — Ты лучше вот поесть принеси, а? И попить.

— Иди, — в контору заглядывает и давешний жандарм. — Как вы себя чувствуете?

— Неплохо.

— От и ладно. С едой, к сожалению, пока не выйдет. Слух пошёл, что тут прорыв, вот люд на всякий случай и убрался. Все ближайшие трактиры закрыты. Я-то послал человека в ресторацию, но пока ещё найдут, пока вернутся. Вы уж потерпите.

— Ничего страшного, — Михаил Иванович кивает, мол, случается и такое.

А выглядеть он стал получше. Пёрышко в руке прячет, а может, и нет его уже? Спросить? Но это потом, наверное.

— Савелий, садись куда… и ты… как тебя?

— Метелька.

— Что, так и кличут? Прям и крестили?

— Козьмою крещён, — сказал Метелька, косо на меня глянувши. — Но я так-то непривычный. Лучше Метелькою кличьте.

— И ты садись, отрок… а вы, Карп Евстратович, будьте любезны, озаботьтесь, чтоб нас тут никто не побеспокоил. Беседа будет долгою…

— Может, секретаря прислать? Чтоб сразу и записал?

— Не надобно. То дела синодские.

— Забираете?

— Как можно? Поделимся. Вот, скажем, чтоб почти по Писанию. Синоду — синодово, а террористы — это уже мирское. Вы там доследуйте, чего получится. А я помолюсь…

И морда лица прямо благою сделалась. Я сразу и поверил в силу этое молитвы.

— Да понимаю, Михаил Иванович. У вас свои инструкции, у нас — свои, — Карп Евстратович огляделся и щёлкнул пальцами. — Я ж вам не помешаю? Осмотреться бы надобно, а то мало ли… в Пензе вот так сперва устроили взрыв в цехах, а когда дознание началось, то точно так же следователь в конторе расположился. Хозяина вызвали, приказчиков. Опрос начали. Тогда-то в другой раз рвануло. И пострадали уже наши…

Я смотрел, как над пальцами Карпа Евстратовича появляется дымка, которая расползается по полу. И меня она обняла, скользнула по плечам, что покрывало. Пахло от него едва уловимо — ладаном и ещё железом.

— Совсем люди одичали… — покачал головой Михаил Иванович.

— Да нет. Иное тут. Не дикость, скорее уж наоборот. Дикарь в своей натуре прост и устремления его ясны, понятны. Здесь же лично я вижу изощрённое коварство, рождённое разумом. И разум этот весьма преуспел во многих науках…

Карп Евстратович удалялся, и сила с ним. А я подумал, что это и вправду логичный ход. Толку-то взрывать цех? Ну, машины там.

Рабочие.

Они-то в чём виноваты?

Да и припёрся Анчеев спозаранку, когда цех пустым был. Если уж хотелось шуму и жертв, логично было бы погодить с полчасика, когда на проходной народу соберется, а там и убиваться. Паника бы поднялась. Затор. Твари. Люди. Жертв была бы уйма.

А он в цех.

Правда, к конторе Анчеев доступа не имел. Сюда и мастеров-то пускали неохотно. Но…

— Я… — я глянул на дознавателя. — Тоже погляжу, если дозволите… он… этот ваш… Карп Евстратович?

— Хороший человек. Надёжный, — ответствовал Михаил Иванович шёпотом. — И погляди, коль получится. В последнее время они часто тьму используют.

Это правильно.

Я вот тоже её использую. И отозвалась она нехотя, но выползла, растеклась. А потом резко всколыхнулась и рванула наверх.

— Назад! — рявкнул я, вскакивая.

Чтоб вас…

Мата не хватает.

Тьма была. Точнее сила, которая свернулась клубком аккурат на втором этаже. И всё бы ничего, но от этого клубка по полу расползались тончайшие ниточки. Вот почти такие же, как те, в подвале. И над ними поднимались другие, которые тихонечко покачивались.

Влево-вправо.

Вправо-влево.

Как былинки на ветру. И почему-то показалось, что если этих былинок коснуться, не важно, ногой ли или силой…

К счастью, Карп Евстратович был человеком с явно военным прошлым. Или просто с опытом боевым. Он и застыл неподвижно, хотя, наверное, недоумевал, с чего бы.

— Там… там нельзя.

Нити заканчивались в полушаге от мерцающего лилово-синего поля. И дрожащие былинки, почуяв присутствие человека, к нему же потянулись.

— Назад!

— Карп Евстратович, давайте-ка и вправду назад, — Михаил Иванович прищурился.

— Я… проверю…

— Нет. Оно и на силу среагирует, — вот не хочу себя выдавать, но помирать ещё больше неохота. — И вы почти в поле действия. Только резких движений не делайте.

Второй этаж.

Плана здания у меня нет, но здесь, на первом, в крышу уходят деревянные столбы. Подпорки? И выдержат ли они взрыв? И если…

Тьма урчит и садится между человеком и этими нитями. Она принюхивается к ним.

— Съесть? — она стала словно бы больше, явно успев переварить сожранную тварюку если не целиком, то частью.

— Сначала мы выйдем, — отвечаю шёпотом.

— Михаил Иванович? — Карп Евстратович явно не страдает избытком доверия. И в этом оклике мне слышится вопрос. Он отступил на два шага, но уходить вовсе не спешит. А Михаил Иванович подошёл к основанию лестницы и голову задрал, прищурился, пытаясь разглядеть хоть что-то.

— У меня нет оснований не верить сему юноше. Более того, я весьма рад нынешней встрече. Хотя просил бы вас о ней не распространяться. Так что, коль он говорит, что соваться не след, то и не след. Отходим.

— Медленно, — напоминаю я. — Потому что вы близко и не уверен, что эта погань не среагирует на какой-нибудь взмах руки. Или силу.

Потоки силы впитываются в тело, и Карп Евстратович неспешно пятится по коридорчику.

Нити слегка гаснут.

А вот когда жандарм вовсе спускается, то ловушка вовсе почти гаснет.

— Моя тень хочет сожрать это, но не уверен, что получится без взрыва.

— Лучше бы со взрывом, — Карп Евстратович смахивает пот рукой.

Ничего себе заявочки.

Жандарм же огляделся.

— Мы отойдём, скажем, ближе к выходу. Я поставлю щит. И пускай себе взрывается. Здание обрушит, но тут не камень, так что выдюжу. Пока будут разгребать, и газетчики подъедут. Если уже не