Громов: Хозяин теней 4 - Екатерина Насута

Он тоже недоволен.

Но куда более недовольна тварь. Она меня потеряла. Такого сладкого, такого близкого. И щупальца шарят там, наверху. Она чует ещё запах моей крови, но, не найдя источника, решает отправиться по следу. Тварь уже в достаточной мере выбралась в наш мир, чтобы обрести подобие плоти.

И вал цепляет её.

Я слышу вой.

И злость.

И ярость, которая заставляет тварь обрушиться на машину. Она пытается вырвать щупальца и суёт новые, которые тоже наматывает на вал. И ножи с лёгкостью перемалывают свежесотворённую плоть. Но тварь большая, её много, и железная боковина станка вибрирует. Я слышу гудение и хрип, который выдаёт, что машина-то довольно старая.

Так… надо ещё.

Думай.

И вылезай.

— Метелька, сиди…

— Савка, чтоб тебя… — он ползёт следом. — Я тебя сам пришибу!

Но ползёт.

Твари было не до нас. Её частично затянуло в машину, и теперь воздух конкретно так вонял той стороной. Мертвенный дурной запах. Но она сопротивлялась. Тело Анчеева, больше похожее на иссохшуюся шкурку, прилипло к чёрному кому. Полынья не закрылась, но теперь я чувствовал, насколько она нестабильна. Ещё немного и…

Только тварь слишком велика. А станок гудел и ходил ходуном. И кажется, оставалось ему недолго. Сбоку со свистом вырывался пар. Значит, кожух пробило. Вот внутри что-то ухнуло, заскрежетало.

Так, если тварь освободится…

Я огляделся.

Вот.

И здесь был багор.

Я подхватил его, а потом, призадумавшись, оплёл своею силой. И вытянул в подобие копья. А потом, приблизившись к твари, воткнул эту штуковину в самый разлом. Визг существа смешался со скрежетом и воем пара. Свист нарастал.

— Бежим…

Я видел, как вырываются всё новые струйки пара, заставляя дрожать патрубки. Я даже видел мельчайшие трещины в них. То, как ширятся они. Я видел, как рассыпается металл. Как того и гляди рванёт он…

— Савка!

Я очнулся от крика.

И пинка. И упал. И рассеченная ладонь отозвалась болью. А боль привела в сознание.

— Бежим… — голос Метельки доносился откуда-то издалека. Я его почти и не слышал. Но всё равно понял. И поднялся, отталкиваясь от пола, понимая, что опаздываем.

Мы успели даже рвануть к дверям, которые почему-то теперь были такими далёкими.

А воздух вот сделался вязким, что кисель.

Мы и до этих дверей успели добраться.

Почти.

А машина всё-таки рванула.

Грохот оглушил. И волною раскалённого воздуха толкнуло в спину, да так, что на ногах я не удержался. И пол, который ударил в лицо. А рядом выматерился Метелька, проклиная и меня, и революционеров, и просто так…

— Дерьмо, — сказал я, поворачиваясь на бок, удивляясь тому, что жив.

— Ещё какое, — Метелька стёр с лица кровавые сопли. — Ну его на хрен такую революцию!

[1] «Катехизис революционера» — устав революционной организации «Народная расправа», составленный Сергеем Нечаевым в 1869 году.

Глава 11

Глава 11

Его превосходительство генерал-губернатор принимал вчера у себя во дворце поздравление от подведомственных ему чинов по случаю благополучного трехнедельного правления его краем. [1]

Ежедневник «Телеграммы»

Я сидел у стены, пытаясь отдышаться. Ребра ныли. Спина ныла. Руки ныли. Такое вот подзабытое уже чувство, что организм того и гляди на куски развалится. И выпить бы для успокоения души.

Можно, конечно.

Мы по местным меркам достаточно взрослые, чтобы пить. Да и в целом в здешних кабаках паспортами и возрастом мало кто интересуется. Были бы деньги и твори, чего хочешь.

Деньги были.

Но хрен вам.

— Сав, допрашивать станут, — Метелька сидел рядом, у стены и тоже шевелился тяжко, нехотя. Явно прилетело и ему.

— Всенепременно.

Цех закрыли.

Дверь опечатали. Внутренний двор был полон людей, что рабочих, что пришлых. Вся королевская конница, вся королевская рать… ладно, не вся.

И без коней.

На грузовиках прибыли и солдатики в мышастых шинельках, и бородатые, звероватого вида казаки, которые проходную перекрыли, и жандармерия. Этих, пусть и одетых в цивильное, люди сторонились куда больше, чем казаков с солдатами.

— И это ещё не повод закрывать всю фабрику! — нервный голос нового управляющего перекрыл общий гул людских голосов. — Вы хоть понимаете, какие это убытки⁈

Военный чин, которому выпала высокая честь объясняться, морщился, кривился, но отвечал тихо, а потому разобрать, что именно он там говорил, не получалось. Тени я отозвал и спрятал, потому как мало ли, кого сюда пришлют.

Да и не в том они состоянии, чтобы по округе носиться.

— И чего говорить? — уточнил Метелька.

— Говорить… правду. Что пришёл Анчеев, кинул бутылку и себе глотку вскрыл. А оттудова хрень полезла и Митрича убила. Можно матом. Так оно эмоциональней и доходчивей буду.

— А… как мы… ну её? Того?

— А никак. Мы вообще не виноватые, что тварь глупая. Мы ж как, побежали прятаться, она за нами, только мы под машину, а она наверх. Вот её на валы и накрутило. А там уж порвало. И машина взорвалась с перегрузу. Как-то так. Если стращать начнут, играй дурачка…

Я сглотнул слюну и зажал рот руками.

Сила внутри колобродила, ощущение такое, будто обожрался и так, что шевелиться лень. И нельзя, потому что любое неосторожное движение может привести к тому, что сожранное от жадности организм покинет. А мне переварить бы.

Не только мне.

Тени от переедания вон икать начали. Ощущение, что тебя изнутри кто-то ритмично щекочет, и от этого самому икать охота.

— А как мы выжили? — Метелька, кажется, успокаивался.

— Так говорю ж, спрятались. Под помост.

Не знаю, какими тут способами следствие ведут. Знают ли про отпечатки пальцев, ДНК там или вон ещё что… кровь моя в цеху точно есть, где-то под слизью и тушей твари, но это сказать можно, что поранился. Хуже, если магичить станут.

Или исповедника пришлют.

Вот с исповедником синодским мне встречаться не хотелось. А вот что без Синода тут не обойдётся, это и ежу понятно. Военные-то фабрику оцепили, но внутрь цеха не суются. Ждут кого-то…

Ага,