Красавчик. Часть 1 - Андрей Анатольевич Федин

хорошо выспался, чувствовал себя полным сил и энергии. Вырвался вперёд с самого старта, не дал своим соперникам ни малейшей надежды на победу. Мне почудилось, что я разрезал волны, подобно дельфину. Лишь около буйка сбавил скорость и остановился. Увидел, что опередил Порошина примерно на три метра. Александров отстал от меня ещё больше: метров на восемь. Я дождался своих соперников (покачивался на волнах, посматривал в сторону пляжа). Принял от Аркадия и Петра поздравления.

Порошин отправился дальше на глубину, Аркадий улёгся на волны: отдыхал. Я неспешно доплыл до берега, не без труда протиснулся через собравшуюся на мелководье толпу (многочисленные купальщики здесь буквально дышали друг другу в затылок). Принял поздравления с победой от болельщиков: Валя даже поцеловала меня в щёку, а Нарек пожал мою руку. Я выбрался на берег, стряхнул со лба капли воды. Окинул взглядом собравшихся на пляже людей. Сообразил вдруг, что разыскивал взглядом… соломенную шляпу.

– Мужчина, скажите, – обратилась ко мне невысокая курносая девица (она появилась неожиданно, точно выскочила из засады), – вы киноактёр или певец? Мне кажется, я видела вас в каком-то фильме или на концерте.

На вид девице было лет шестнадцать-семнадцать; как и трём её подружкам, которые радостно и кокетливо улыбались, наблюдали за нами, сидя в ряд на постеленном на песке пёстром одеяле.

– Ты видела его в своих снах, девочка, – прозвучал у меня за спиной голос Валентины. – Ступай к своим одноклассницам. Играй вместе с ними в куклы. Не порть своими глупыми вопросами отдых взрослым людям.

Курносая взглянула поверх моего плеча и презрительно фыркнула.

– Кто-то взрослый, а кто-то уже старый! – сказала она.

Снова посмотрела на меня – мы обменялись улыбками. Девица развернулась, горделиво приосанилась и зашагала к подругам – не по-детски при этом покачивала бёдрами. Валины пальцы прикоснулись к моей руке.

– Какая наглая девчонка, – пробормотала Кудрявцева.

Она покачала головой.

– Зато весёлая, – произнёс я.

Махнул рукой подружкам курносой девицы – те смущённо опустили глаза и радостно зашушукались. Краем глаза заметил промелькнувшее справа от меня светлое пятно: шляпу. Но уже через мгновение разочаровано усмехнулся…

– По-твоему, я скучная? – спросила Валентина.

Курносая остановилась рядом с подругами – я услышал её звонкий смех.

Валя пристально посмотрела мне в глаза.

– Я такого не говорил.

– Но подумал, – заявила Кудрявцева.

Она тряхнула головой, нахмурилась.

Я проводил взглядом обладательницу соломенной шляпы: невысокую толстушку в красном купальнике.

Повернулся к Валентине и сообщил:

– Так и знал, Валя: не умеешь читать мысли.

* * *

– … Вы схемы разруба говяжьей полутуши в магазинах видели? – говорил Давтян. – Это так называемая смоленская схема. В смоленской схеме говядину делят на куски первого, второго и третьего сорта. Такой схемой рубщики в Москве давно не пользуются. Мы используем в работе московские и ростовские разрубы. В таких разрубах говядины второго сорта не бывает. Всё идёт первым – кроме голяшек и зареза. Да и зарез частенько сбагриваем, как первый сорт. Это считается высшим пилотажем. Не всякий рубщик такое проделает правильно: чтобы всё прошло гладко, и куски получились красивыми и товарными. Такое выходит лишь у настоящих мастеров.

Я лежал на животе; чувствовал, как припекали кожу на плечах солнечные лучи. Слушал шум прибоя и крики чаек. Прислушивался и к звукам голоса Нарека – Давтян делился с нами тонкостями своей профессии.

– Мой приятель практикует ростовский разруб, – сообщил Нарек. – При этом разрубе кусков из одной лишь мякоти не бывает. Кости в них есть всегда. Но выглядят куски неплохо, нравятся покупателям. Вот только они не нравятся… нужным людям. Потому что такие люди приходят к нам за хорошим мясом, а не за костями. Потому все эти важные товарищи идут не в магазин моего приятеля, а в наш гастроном. Заходят сразу через служебный вход, спрашивают Нарека Давтяна. Вежливо со мной здороваются, справляются моим здоровьем. Получают то, зачем пришли: хорошие куски без единой кости. Видели бы вы, как они меня за это благодарят!

Я повернул голову и приоткрыл глаза. Заметил улыбку на Валином лице и радостный блеск в глазах Нарека. Увидел, как нахмурился Александров. У Аркадия над головой застыло солнце – сейчас оно походило на нимб.

– Напек, обычные покупатели магазина тебя тоже благодарят, когда ты продаёшь им зарез и кости по цене мяса первого сорта? – спросил Аркадий.

– О чём ты говоришь, Арик? Я рубщик мяса, а не кассир. Я ничего не продаю. Даже не прикасаюсь в магазине к деньгам. Всё мясо в нашем гастрономе оплачивают через кассу. Все, без исключения. Даже твои начальники. Потому что у нас в стране все равны, разве ты это не знаешь? Мне привозят полутуши. Я рублю их на куски. Выполняю и даже перевыполняю план, как того хочет наше родное государство. Списания отходов у меня почти не бывает. Я не раздаю хорошие куски под видом третьего сорта. Третьего сорта мы продаём совсем чуть-чуть: меньше, чем в гастрономе на соседней улице. Потому что у меня действительно золотые руки!

Давтян показал нам свои ладони.

– Видел я, какое мясо продают у нас в московских магазинах, – сказал Александров. – Выглядит оно красиво. Но потом оказывается, что мяса в этих кусках почти нет. Зато там много костей, которые спрятали под тонким мясным слоем, как косточку в персике.

Аркадий взмахнул рукой, недовольно скривил губы.

– Ты странно рассуждаешь, Арик, – произнёс Давтян. – Ты ведь сам видел в магазинах схему рубки полутуши. Где ты на ней заметил, что кости в продажу не идут? Поэтому… всякие получаются куски. Тебе ведь не навязывают покупку мяса насильно. Хочешь, бери. Хочешь, поищи куски получше. Или подожди, пока выкинут на прилавок свежий разруб…

– Из которого уже вырезали все лучшие куски.

– Эти куски, Арик, в магазине не украли. Их тоже приобрели люди: обычные советские граждане. Они честно оплатили мясо через кассу магазина по чётко установленной государством цене.

– Только одни покупают по этой цене вырезку, а другие берут за те же деньги кости, – сказал Аркадий.

Давтян развёл руками – тень от его руки скользнула по песку у меня перед лицом.

– Ты странно рассуждаешь, Арик. Коровья или свиная полутуши состоят не только из вырезки. Там всякое мясо есть…

– Вот только у честного продавца вырезка всегда попадает на прилавок, – сказал Александров. – А у таких… у нечестных рубщиков вырезку делят ещё в подсобке.

Давтян покачал головой.

– Странные вещи ты говоришь, Арик. Честный, нечестный… по отношению к кому? Рубщик мяса – это не народный судья. Он не за соблюдением законов следит. Он рубит мясо: вот его работа.