Молот Пограничья. Книга IV - Валерий Пылаев

Даниловича гарнизон лишился половины вольноопределяющихся бойцов. И это не считая тех, кто уже погиб. Я написал в Москву уже сотню писем, но столичные чины не спешат направлять сюда людей. Или, возможно, дело в том, что под боком у Тайги не хотят служить даже те, кто рискует вылететь в запас без выходного пособия.

— Матерь милосердная. — Дядя вытер рукавом выступивший на лбу пот. — Вот уж не думал… Мне всегда казалось, что на Пограничье не найдется места надежнее, чем этот город.

— Может, раньше так и было, — мрачно усмехнулся Орлов. — Не теперь, когда в гарнизоне осталось чуть больше сотни штыков, нам не хватает людей даже на патрули. Боюсь, скоро небезопасно станет и на этом берегу.

— Ну… Мы могли бы помочь друг другу, разве нет? — Я многозначительно приподнял бровь. — Субсидия может и подождать, но если вам так нужны бойцы…

— Благодарю, Игорь Данилович, но это ни к чему, — отрезал Орлов. — Как я уже говорил однажды, у вас своя война, а у меня — своя. И все, чем я сейчас могу помочь вам с Ольгердом Святославовичем — вот это.

Рука — искалеченная, с тремя уцелевшими пальцами, скользнула по столешнице, выдвинула ящик справа и через мгновение уже протягивало мне лист бумаги. Толстой и плотной, с имперским орлом наверху и сразу несколькими печатями снизу, под текстом. Еще до того, как драгоценный документ перекочевал мне в руки, я успел разглядеть хорошо знакомую подпись.

Широкую и размашистую — какой, собственно и положено быть подписи его величества императора.

Глава 14

Я осторожно принял бумагу из рук Орлова. Воскресенский покосился на нее одним глазом, даже чуть подался вперед — и тут же уселся обратно на стул, старательно отводя взгляд. Ему, как человеку порядочному и воспитанному, чужие документы читать не полагалось — хоть и очень хотелось.

А вот дядя уставился на гербовый лист без всякого стеснения — зато с любопытством, опасением и будто бы даже с капелькой неприязни. Так обычно смотрят на змею. С безопасного расстояния, когда она пока еще не может ужалить, но всем известно, что крохотные мешочки в ее пасти наполнены ядом.

Чего и говорить — отчасти я сам так думал. Государева грамота, хоть и была желанной, подразумевала определенные последствия. Как и предыдущий документ на гербовой бумаге — тот самый, который сделал меня законным наследником рода Костровых — она круто изменила жизнь. Мою, дяди, сестер бабушки, гридней — всех.

И не все из перемен будут к лучшему.

— Читайте, Игорь Данилович. — Орлов улыбнулся. Мягко, но при этом как-то не очень радостно, будто все происходящее на самом деле не приносило ему никакого удовольствия. — Полагаю, именно этого вы и добивались.

Именно этого. Я уже успел пробежать весь текст документа наискосок, и теперь перечитывал уже во второй раз — внимательно, цепляясь взглядом за каждую букву. Как я успел выяснить за свою сравнительно недолгую жизнь в теле Игоря Кострова, этом мире — впрочем, как и в любом другом — бесплатный сыр встречается исключительно вы мышеловка. А его величество государь, если и дарит что-то одной рукой, то лишь для того, чтобы второй тут же отобрать раза этак в полтора больше.

И обычно Москва и вовсе предпочитает не вмешиваться. Во всяком случае, пока князья Пограничья продолжают исправно платить в казну налоги и сдавать шкуры, золото и прочие сокровища в Таежный приказ на выгодных столице условиях.

Собственно, примерно так оказалось и в этот раз. Документ с двуглавым имперским орлом, печатью и личной подписью его величества сообщал, что в знак особого расположения его величества верному слуге отечества, князю и просто хорошему человеку Игорю Даниловичу Кострову — то есть, мне — отныне и впредь дозволялось строить в Тайге на государевых землях все, что заблагорассудится, а также в полной мере пользоваться всеми правами титулованного аристократа, такими как найм и содержание дружины, защита владений и возможность при необходимости требовать правосудия и рассмотрения дела лично государем.

Правда, об увеличении вотчины рода Костровых за счет земель на том берегу Невы речи, похоже, не шло. И сколько я ни вчитывался — так и не смог понять, в чем именно заключаются мои преференции, и какие обязательства его величество берет со своей стороны. Формально они, конечно же, присутствовали…

Но, вероятнее всего, только формально. Я с трудом представлял себе обстоятельства, при которых Москва направила бы сюда солдат или хотя бы пару взводов отдельного жандармского полка, случись в моей крепости за Невой пожар или какая-то другая неприятность. Разумеется, я и раньше мог пожаловаться Орлову, что меня обижают нехорошие и злые соседи.

Однако его сиятельство ясно дал понять, что с нынешними раскладами может мне разве что посочувствовать. И в случае визита Зубовых выразить глубокую озабоченность происходящим и написать в Москву очередное письмо. Я пока пока только догадываться, что именно происходит в столице с его корреспонденцией, но воображение почему-то упрямо рисовало сложенный вдвое конверт, подсунутый под ножку в каком-нибудь начальственном кабинете — чтобы стол не шатался.

И хорошо, если в начальственном, а не в караулке у входа в казенный дом.

В общем, на деле государева грамота означала не более, чем благословение на освоение Тайги за собственный счет и собственными силами. Но даже на таких условиях она, если разобраться, стоила не меньше даже весьма солидной субсидии.

Какой-никакой капитал я получил и от Черного Ефима — а вот легализовать мою крепость за Невой перед законом мог только государь.

— Павел Валентинович, вы же понимаете, что эта бумага не сможет защитить мои новые владения? — поинтересовался я, передав документ дяде. — В каком-то смысле даже наоборот. Теперь, когда мои враги лишились возможности избавиться от меня с помощью очередного судебного процесса, они наверняка не постесняются вернуться к старым добрым дедовским методам.

— Я? Прекрасно понимаю. — Орлов то ли не смог, то ли просто не захотел скрывать мелькнувшее в голосе ехидство. — Но вы ведь сами хотели этого, друг мой. И в тот день, когда я от всей души советовал вам отказаться от княжеского титула, и уж тем более потом. Такой уж вы человек.

— Это точно, — усмехнулся я. — Не думайте — я не жду, что вы станете защищать мои владения. Просто не забывайте, что в этом городе и у вас не так уж много друзей. И если с моей семьей что-нибудь случится, их станет еще меньше.

— О, об этом я не смогу забыть даже при всем желании, —