Главная проблема ректора космической академии - Алиса Линд

Таррел подводит меня к стеклу, где оно почти вертикально стыкуется с полом. Там стоит небольшой стол. На нём свечи, бутылка вина и тарелки с десертами.

Я моргаю, не веря своим глазам. Это не стандартные кэны или упакованные продукты Академии. Это настоящее вино и настоящие пирожные, которых в Академии быть просто не может.

— Откуда здесь всё это? — спрашиваю я, поднимая взгляд на Таррела.

— Заказал с Ксора, — отвечает он, довольно улыбаясь, ему приятно, что я спросила. — Спецпочта. Быстрее обычной. Доставляют беспилотники.

— Зачем? — недоверчиво спрашиваю я. — Ты что, вину пытаешься загладить?

— Мы неправильно начали, Мелисса, — произносит он с неловкой улыбкой. — Всё сразу пошло не так. Поэтому я приглашаю тебя… на свидание. Ты примешь мое приглашение?

Я невольно улыбаюсь. Свидание. С ректором. Это звучит настолько непривычно, что я не могу сдержать смешок.

— Свидание? — повторяю я, чуть прищурившись. — И что ты предлагаешь? Что будет на этом свидании?

— Только то, что тебе понравится, — отвечает он загадочно.

Я медленно киваю. Не узнаю этого человека. Что за муха его укусила?

Таррел отодвигает мне стул и жестом предлагает присесть. Мама рассказывала мне, что так должен вести себя мужчина, который за тобой ухаживает, но от Таррела это неожиданно. Выходит, он решил начать сначала? Правильно? А куда деть до нельзя сокращенную дистанцию, которую уже не отдалить?

Таррел обходит стол и садится напротив. Наливает вино в бокалы, а я придвигаю к себе тарелку с десертом.

— Это выглядит как попытка меня умаслить, — произношу я, пробуя вино. Легкое, приятное, с ароматом ягод.

— Это попытка лучше понять тебя, — поправляет он, глядя прямо мне в глаза. — В допросной, в исследовательском отсеке, даже у себя в кабинете я был тем, кем привык быть — ректором, командором. Сегодня я хочу быть… просто собой.

Его слова звучат искренне и обезоруживающе. Сложно поверить, что этот суровый, жесткий человек может быть открытым.

— И каким ты хочешь быть? — спрашиваю я, отламывая кусочек нежного белого пирожного с красным глазированным слоем сверху. — Если не контролирующим и авторитарным?

Он усмехается.

— Контролирующий и авторитарный ректор сегодня отдыхает, Мелисса, — бархатисто отвечает он. — Я хочу быть тем, с кем ты чувствуешь себя в безопасности.

— Это странно звучит, если учесть, что ты и есть опасность, — произношу я, чуть прищурив глаза, и пытаюсь понять, шутит он или нет.

— Разве это так удивительно? — Таррел слегка наклоняет голову, ставит локти на стол и переплетает пальцы. Гладит меня коронным гипнотическим взглядом. — Я бы хотел, чтобы ты знала, здесь со мной тебе ничего не угрожает.

— Кроме тебя самого, — парирую я, играя с трехзубой вилкой от десерта. — Каждый раз, как я открываю рот, ты смотришь так, будто готов открутить мне голову.

— Признаюсь, ты умеешь выводить из себя, — отвечает Таррел с улыбкой, в которой нет и намёка на упрек.

— Признаюсь, тебя легко вывести из себя, и тогда ты становишься невыносимым, — добавляю немного обиды в голос

— Я услышал тебя и учту это на будущее, Мелисса, — произносит Таррел ласково. — Почему нам просто не насладиться этим вечером?

Мои щеки начинают гореть. Таррел и вправду пытается быть милым. От него невозможно отвести взгляд. Я на мгновение теряюсь, и сердце будто сбивается с ритма. Но в голове всплывает его недавний приказной тон, холодный, жесткий — тот, от которого хотелось скрежетать зубами. Вино мгновенно теряет вкус.

— Таррел, — говорю я, отставляя бокал. — Это всё, конечно, прекрасно. Но, кажется, ты недавно говорил о строгой субординации. Твое слово перестало иметь вес?

Он наклоняет голову, и в его глазах появляется тень усмешки.

— Говорил, — легко подтверждает он. — И всё ещё придерживаюсь своих слов.

— Правда? — я прищуриваюсь, упирая локоть в стол, и кладу подбородок на ладонь. — Тогда что мы тут делаем? Как этот ужин сочетается с твоими заявлениями?

— Я ректор, — произносит он с ленивым обаянием, опуская бокал на стол. — Мне дозволено нарушать свои же правила.

— Удобно, — саркастически фыркаю я.

— А ещё я человек, Мелисса, — Таррел слегка наклоняется ко мне, его голос становится ниже, теплее. — Я могу пересматривать свои решения и… иногда могу быть неправ.

— О, это признание? — я поднимаю брови, скрывая недоумение под показной усмешкой. — Ты был неправ? Значит, субординация больше не в силе?

Он улыбается уголком губ, но в глазах мелькает тот же настойчивый блеск.

— Субординация остается, Мелисса. На работе, в Академии. Но здесь… — он окидывает взглядом купол. — Здесь нет места для приказов. Здесь я не командор Крейт. Здесь я — просто Таррел.

— Смотри, как бы мозги не вскипели играть на два фронта, — хитро улыбаюсь и отпиваю вино. Оно удивительно вкусное и не пьяное.

— Думаешь, это так сложно? — Таррел изгибает бровь.

— Посмотрим, — бросаю я. — Но если завтра ты снова будешь рычать на меня в кабинете, я припомню тебе этот вечер.

— Припоминай, — его улыбка становится чуть шире, а взгляд мягче. — Каждый раз. Может, тогда у меня будет больше поводов приглашать тебя на свидания.

Разговор ненадолго заглохает, а потом Таррел неожиданно задаёт вопрос, который сбивает весь романтический настрой, моментально приводя меня в боевую готовность:

— Что ты знаешь о строении колоний Жуков?

В его глазах я замечаю искринку, которую расцениваю однозначно, и оживляюсь.

— Не так много, — признаюсь я. — Только то, что они все связаны. Главная матка, защитники, рабочие. И ещё, кажется, колонии могут делиться, если появляются новые матки.

Таррел кивает, в глазах мелькает одобрение.

— Умница. Это базовая информация, — его голос становится чуть ниже. — У них главная особенность — связь с центральным разумом. То, что ты продемонстрировала у бокса с сорок шестым, феноменально. Тебе предстоит узнать много интересного, и я собираюсь тебе помочь.

Я смотрю на него, слегка ошарашенная.

— Ты… хочешь меня учить?

31.

— Да, — отвечает он серьёзно. — Если ты будешь работать с Жуками, ты должна знать всё о них.