"Фантастика 2025-170". Компиляция. Книги 1-30 - Анатолий Анатольевич Логинов

невесомости, делая кувырки, несколько мгновений я кружилась словно в танце с Яном, крепко держащим меня за руку. Я не видела его, но чувствовала физическое присутствие сквозь пелену лазурного тумана, чувствовала лесной хвойный запах, наполненный оттенками дыма, окутывающий меня.

Ян обращался, менялся, плавно, но стремительно, терял облик человека и принимал могучую форму цмока. Не отпуская меня, купаясь вместе со мной в потоке бурлящей энергии, которую же сам и создавал. Поднимая меня ввысь, подхватывая, колыхая и усаживая на чешуйчатую спину величественного дракона, свою спину, медленно рассеивая плотную завесу перед моим взором, обнажая луну и звезды.

Мы проворно отдаляемся от земли под гром от взмахов разветвленных крыльев Яна. Дворец Живы, благоухающий цветами, усаженный зеленью парковый ансамбль, спокойное море за полосой лиственного леса – все остается позади.

Мы пересекаем необъятные просторы ирийской прави, быстро сменяющиеся виды гор и равнин, пока не достигаем вертикальной стены, сотканной из полотна сгущенных облаков. Ян снова меняет форму, я парю в невесомости рядом с ним несколько долгих секунд, после чего оказываюсь у него на руках. Он бережно ставит меня на пушистую траву, покрытую влагой, сверкающую от росы, и оглядывается в ночи, в поисках внушительного силуэта приближающегося медведя. Но его пока нет.

Мы ожидаем Велеса и Кинли на рубеже млечной реки, не пересекая границу, разрезающую полуночный мир резкой линией облаков. Я делаю глубокие вдохи, свободно дышу, наслаждаясь возможностью наполнять грудь чистым ирийским воздухом, совсем не похожим на обделенный кислородом, вязкий воздух нави. Запрокинув голову, пристально смотрю на звезды – необычайно яркие, переливающиеся, мигающие. Низкие. Мне чудится, что до них можно дотянуться, с легкостью достать вытянутой рукой.

Замечая, куда направлен мой взгляд, Ян тоже поднимает голову к небу.

Не моргая, безотрывно глядя в космическую мглу, я спрашиваю первое, что вспыхивает в мыслях – и вернулось на языке во время разговора с Живой.

– Разве Чернобог не знал, что волки питаются энергией луны?

Поворачиваясь к Яну, созерцаю, как свет звезд отражается в голубых радужках дракона.

– Почему он не попросил Дивию, свою сестру, чтобы та не позволяла использовать им ее магию? Почему не попросил ограничить их?

Ян внимательно выслушивает меня. Выдерживая паузу даже после того, как я замолчала.

Его глаза пробегаются по моему лицу, изучая его, а потом окутывая меня необычайной мягкостью своего взгляда, Ян отвечает:

– Он был в курсе. Но сейчас – не ее война. Она не стала бы себя втягивать. Дивия ведь даже не дракон.

«Нейтралитет», – думаю я и понимающе киваю. Дивия хранила его когда-то, как и Велес, пока это не стало для нее личным, пока не выбрала сторону. Не нашу, а иную.

– Когда я встретил твою мать и выяснил, что она читает молитву, заклинание при полной луне, я не сомневался, что ей помогает именно она – моя тетя. Для меня тогда открылось, как именно мы выиграли войну – и с помощью кого. Я давно не посещал навь, не возвращался сюда и не имел возможности уточнить, правда ли именно Дивия помогла драконам в победе с волками и почему. Не знал наверняка, Смог ли ее попросил. Но я был уверен, что нечто подобное являлось правдой. Логично полагать, что она дала часть магии твоему роду, магии, которая воздействует на лунный диск, на энергию светила. Но я ошибся. Это была Евгения. – Безмятежные глаза Яна вспыхивают ультрамариновым – резкая вспышка, распространившая вокруг невидимое напряжение.

Он уже не смотрит на меня, а вглядывается в даль, в горизонт, точнее, в границу тьмы и полутьмы, в озаряемые ледяным светом луны окрестности поляны, куда вышагивают двое, возникая из мрака ночи. Они двигаются медленно, и мне кажется, что время замерло, блокируя их движения.

Ян не встревожен, он задумчив и сосредоточен. Тихо выдыхая горячий пар, стискивает зубы и мгновенно их разжимает, будто усилием преодолевая секундный порыв гнева. Затем приковывает свой взор ко мне, опять наблюдая за мной. С выражением некого необъяснимого сожаления или даже сочувствия.

Я недоуменно щурюсь и вижу, как, словно в замедленной съемке, к нам приближаются мужчины. В одном я узнаю Велеса. А вот второй… Как странно.

Однако домысливаю, что белое пятно на плече второго, возможно, именно мой Кинли.

Но походка второго мужчины кажется мне знакомой. Причем настолько, что я не решаюсь в это поверить.

– Не может быть… – шепчу я.

К нам идут двое мужчин. Один – Велес, а другой… другой…

Мой отец?

Папа?

Он здесь?.. Но откуда?..

Белое пятно – и это действительно Кинли – спархивает с его плеча и усаживается на плечо Велеса, подол шубы которого шумно ворошит густую траву.

Они находятся в нескольких метрах от нас, когда ночное светило озаряет их лица, сметая тени, подсвечивая их черты.

Я дрожу, бесконтрольно и судорожно. Сердце начинает колотиться, бешеный стук поднимается к горлу, вырываясь из грудной клетки. Громко гремит в ушах. Слезы обжигают глаза – резкая душевная боль вонзилась в сердце.

И вместе с болью приходит тепло, словно горячая кровь, вплеснувшаяся из открытой раны, омывает кожу и тело, согревая меня. Она сочится из воображаемой дыры, образованной невидимым лезвием ножа, острым, с зазубринами, напоминающими волчьи клыки, которые когда-то изорвали в клочья плоть моих родных и царапали мою плоть изнутри…

Тем самым лезвием ножа, которое проделывало в сердце прореху, бесчисленное множество раз, вонзающееся в него и покидающее.

Вонзающееся и выходящее наружу. Раз за разом. Вычищая из моей души любовь, надежду, радость, жажду жить и дышать, не оставив ничего.

Я слишком долго была мертвой внутри, не осознавая этого. Моя душа погибла там, у стен родного дома, у драконьих вольеров, вместе с моей семьей, хоть и осталось невредимым тело, которое спас Ян. Но теперь – я снова чувствовала себя живой. Благодаря боли. Благодаря воспоминаниям.

Благодаря осознанию, что пусть отец и был потерян для меня, но не для этого мира. Не для вселенной. Боль одновременно опустошала меня и наполняла.

Отец. Я помнила его взгляд, замерший на мне в ту полночь, помнила его крик: «Беги, Ава!»

Он пытался меня защитить тогда, в конце.

В конце собственной жизни и нашей жизни вместе. Я помнила, словно это было вчера, как ноги папы подкосились, а черная тень огромного животного поглощала его, протаскивая по земле назад, все дальше от меня, а он хватался руками за землю, но у него не хватало сил удержаться. И тогда, вглядываясь в лицо отца, я понимала: он уже не моргал, просто смотрел на меня, бездвижным