Династия Одуванчика. Книга 4. Говорящие кости - Кен Лю

работать с обучаемыми машинами? – спросила кашима, и глаза у нее округлились. Такого рода машины являлись самой передовой формой инженерии, их развитие курировал лично консорт Кинри Рито. Далеко не каждый обладал знаниями, необходимыми для подобного рода деятельности. – Так вы, должно быть, знаменитость!

– Э-э-э… – Рати сообразила, что, пожалуй, перестаралась. – Ну что вы, вовсе нет… Я… На самом деле я всего лишь новичок в этой области. О, вы только посмотрите! Это, должно быть, один из тех новых кораблей, движимых паром? Как чудесно! Мне повезло разузнать немного о принципах их устройства…

Пока вращающиеся плавники механического дирана несли «Парящий куникин» на север – к земле не только страшных воспоминаний и изувеченных тел, но также и давно лелеемых надежд и безграничных возможностей, – завороженные пассажиры слушали Рати, которая рисовала перед ними образы фантастических машин и хитроумных изобретений, не менее чудесных и волшебных, чем то, о чем говорилось в сказаниях странствующих сказителей.

Часть пятая

Опадающая листва

Глава 58

Собрание Жизни

Татен-рио-руна, Собрание Жизни (бывший Татен-рио-алвово, Город Призраков), много-много зим спустя

Наездники гаринафинов в черепах-шлемах цвета зеленого ячменя прибыли во все края Укьу-Гондэ. Каждый из посланцев доставил тугой свиток из оболочки гаринафиньего желудка.

Вот свиток вставили в специальное приспособление для исполнения песен внутри арукуро токуа и намотали его на ось, а затем шаман аккуратно опустил иглу из кончика крыла на бороздку в закопченной поверхности. Пока он отмерял время по ударам сердца и вдохам легких, его помощник завертел рукоятку.

Оттененный печалью голос пэкьу Рокири, уже не молодой, но сильный и властный, донесся из полированного раструба распустившегося костяного цветка:

– Пэкьу-вотан Тэра Гару Арагоз, Дыхание Степи, Толмач Умерших, Перевспоминательница Будущего, тяжело больна.

Люди стекались буквально отовсюду.

Они пришли с севера, где охотники гоняются по ледовым полям за ковыляющими гагарками, а воины доказывают свою доблесть в поединках с медведями-звездорылами. Запряженные собаками сани скользили на юг по Пастбищу Нальуфин, груженные ферментированным мясом ледяной акулы, маринованной медвежьей печенью, двухжелтковыми яйцами гагарки – самыми лучшими и действенными лекарственными средствами северных племен.

Они пришли с далекого западного побережья, где рыбаки, вооружившись острогой, били с кораклей серебряных гальперов, где обитатели деревень каждую весну при помощи кранов арукуро токуа вытаскивали из воды айсберги, чтобы оросить поля с зеленым ячменем и грядки с каменным таро. Бредущие на восток упряжки буйволов везли лепешки из сушеных водорослей, черепашьи панцири с вытравленным на них рисунком, арукуро сана, сделанные как из кости, так и из кораллов и жемчужин… То были лучшие, самые благочестивые подношения богам.

Они пришли с востока, где поселения льуку и агонов россыпью гнездились в туманных долинах у подножия гор Края Света. Там племена решили возделывать землю, используя как растения, одомашненные еще в эпоху Афир и Кикисаво, так и новые семена из Дара. Поселения эти слали на запад сладкие коренья, хлеб из смеси ячменя и сорго, ягоды тольусы разных сортов, способные вызывать сны, посвященные тем или иным богам… То были лучшие, самые дорогие плоды возрожденной земли.

Они пришли с юга, где оазисы бескрайней Луродия Танта перестали быть уделом изгнанных, побежденных племен и заселялись общинами первопроходцев, которые решили исследовать новый способ жизни, подходящий для пустыни. Эти храбрые люди выращивали засухоустойчивые сорта фиников и сорго, старались разводить поля жгучего кактуса и отправлялись на гаринафинах на юг в поисках новых оазисов. Медленно, но верно потомки Афир и Кикисаво осваивали земли, неведомые их предкам. Теперь гаринафины несли на север выбеленные солнцем черепа животных, которые не водились в степи, кактусовые пряности, чушки из небесного металла… То были самые лучшие и ценные открытия новых окраин.

Люди приходили также из всех уголков степи, где племена льуку и агонов продолжали жить по заповедям предков: кочевали и пасли скот, наступая и отступая в такт сезонным приливам травяного моря. Иногда племена совершали набеги друг на друга, особенно когда времена выдавались тяжелые, но гораздо чаще они вели торговлю с теми, кто осел на земле. Семья скотоводов могла временно присоединиться к одному из поселений, а семья пахарей – снова сняться с места и отправиться пасти стада. Укьу-Гондэ было достаточно велико, чтобы поддерживать там различные уклады жизни, когда каждый приспосабливался сам по себе. Хотя обходилось без кровавых завоеваний, младенцев теперь больше не приходилось бросать, если трава выгорала летом слишком быстро, и стариков не нужно было просить уйти в вечную бурю в особенно суровую зиму. Кочевые племена слали в Курганы мехи с кьоффиром, отполированные кости для арукуро токуа, чистое белое сало, овец с рогами, закрученными в тройной спиральный пучок… То были лучшие и настоящие дары степи.

Пришли даже странствующие танто-льу-наро. Они не принесли с собой никаких даров, если не считать повествовательных танцев и песен о богах и героях.

Хотя пэкьу Рокири не взимал дани, не требовал изъявлений покорности и не вел завоеваний, люди стекались в Татен-рио-руна, Собрание Жизни, где они складывали свои подарки, образуя холмы, не уступающие величавым строениям конца Пятой эпохи.

Здесь пресная вода снова бежала по ирригационным каналам, заброшенные века назад поля и сады опять зеленели и обрабатывались, а туннели и пещеры в давно покинутых курганах ожили, наполнившись смехом и песнями. Исполинские арукуро токуа наклонялись и распрямлялись, раскачивались, копали и рыли, поддерживая старые курганы и возводя новые. По ночам шаманы собирались на площадках наверху холмов, чтобы наблюдать за звездами и вести записи, отмечая их положение в голосовых картинах.

Здесь перевспоминатели обсуждали и толковали смысл древних историй и слагали новые. Свитки из оболочки гаринафиньих желудков нарезались и склеивались заново, образуя живые хроники дебатов, где были запечатлены все подробности выступлений, предложений и компромиссов. Во время Праздника зимы и в другие священные даты свитки воспроизводились по целым дням, дабы все помнили, что прошлое, настоящее и будущее – это не длинный монолог амбиций и власти, но живой спор множества голосов, передаваемая из поколения в поколение какофония дыхания мысли.

Эпос про Афир и Кикисаво еще не закончен. Пока есть на земле живые существа, будут появляться новые истории о схватках с богами и заключаться договоры с природой. Льуку-агоны будут меняться и сопротивляться переменам, такие же упрямые и такие же легко приспосабливающиеся, как дети.

Степняки стекались в Татен-рио-руна, дабы помолиться о выздоровлении пэкьу-вотана Тэры, женщины, объединившей племена степи пусть и не в единую империю, но в одну общую историю.

Тэра, лежа на боку, слушала