Одинаковые. Том 6. Революция - Сергей Насоновский

Через два дня в кабинете Сталина собрались все главные действующие лица, участвовавшие в обороне Петербурга. Кроме нашей тройки и Сталина с Дзержинским, были фон Эссен, Линевич, Сахаров, Эбергард и Кржижановский. Воздух был густ от табачного дыма и напряжения, но чувствовалось и победное настроение.

Первым слово взял Андрей Лихачев, только что вернувшийся с юга с донесениями.

— В Одессе ситуация сложилась по нашему плану, — начал он, разложив на столе карты. — Противник попытался высадиться на Пересыпи. Место выбрали верно — длинный песчаный пляж, подходящий для десанта.

— И чем там все закончилось? — спросил Сталин, выпуская клуб дыма.

— Так же, как и в Петербурге, Иосиф Виссарионович. Только, пожалуй, еще кровопролитнее. Подводная лодка «Касатка» под командованием Лиховцева отработала блестяще — потопила броненосный крейсер французов «Сюффрен» и два эсминца: английский «Элвин» и французский «Дюрандаль». У них после этого началась неразбериха, но десант все же попытались высадить.

Лихачев перевел дух.

— На берегу шел бой буквально за каждый метр. Наши общие потери — около тысячи человек. Но они свои пять тысяч там на побережье и оставили. Остальной десант, те, кто смог, вернулись на свои транспортники.

В кабинете повисло молчание. Потери у нас тоже были немалые, но если сравнивать противостоящие нам силы — то и неудивительно.

— Журналисты? — спросил я, вспомнив о корреспондентах, которых мы по моей инициативе допустили в Кронштадт.

Дзержинский усмехнулся — редкое для него выражение эмоций.

— Уже работают. Первые статьи вышли в «Таймс» и «Фигаро». Европа, особенно Лондон и Париж, в шоке. У них правительственный кризис, и, говорят, Первый лорд Адмиралтейства, Фредерик Арчибальд Воган граф Кавдор, уже подал в отставку.

— Значит, урок они усвоили, — мрачно заметил фон Эссен. — По крайней мере, теперь будут думать.

— На время, — поправил его я. — Только на какое-то время. Они не забудут эту обиду — слишком крепко мы их по носу щелкнули.

Сталин медленно раскурил потухшую трубку:

— Главное, что сейчас они нас оставят в покое хотя бы на время. У нас есть возможность заняться страной. Но надо понимать, что попыток они не оставят. Скорее всего, уже не так, но более подготовленно, они вновь к нам придут.

Новости о разгроме интервентов под Петербургом и Одессой облетели всю страну. В газетах печатали фотографии разбитых шлюпок, подбитых транспортов, берег, усеянный телами интервентов. Народ, еще не отошедший от поражения в Русско-японской войне, был потрясен и воодушевлен. Победы, да еще и одержанные с минимальными, как казалось, силами, подняли патриотический настрой, особенно в армии и на флоте.

Скрывать наше главное оружие уже не имело смысла. В тех же газетах вышли статьи о подводных лодках — новом оружии русского флота, способном противостоять любой эскадре. Именно в этот момент Сергей Юльевич Витте, проинструктированный нами, отправился на подписание мирного договора с Японией. Думаю, козыри для переговоров у него будут отличные.

В Петербурге стихийно собрался митинг на Дворцовой площади. Люди требовали показать героев-подводников, кричали «ура» в честь армии и флота. Никита, как один из руководителей обороны, отправился туда, чтобы проконтролировать ситуацию и, возможно, сказать несколько слов. С ним были генерал Линевич, Эссен и Эбергард.

Брат стоял на деревянной, наспех сколоченной трибуне, глядя на море людей, и чувствовал общую эйфорию. В этот момент он будто что-то почувствовал — не определив точно угрозу, инстинктивно стал заваливаться на бок, но было уже поздно. Раздался выстрел, заглушенный криками толпы.

Никита ощутил, как по спине растекается тепло. Он попытался удержаться на ногах, но ноги подкосились. Крики вокруг из радостных превратились в испуганные. Кто-то закричал:

— Убили!

Охрана, сопровождавшая Никиту, бросилась к нему, закрывая своими телами. Двое бойцов схватили какого-то щуплого паренька в кепке, который пытался смешаться с толпой, выронив из руки пистолет.

Никиту, теряющего сознание, подхватили под руки и буквально протащили к стоявшему неподалеку «Захару». Пуля, к счастью, прошла навылет — не задев позвоночник и важные органы, но крови он потерял много. Теперь ему предстояло провести какое-то время в постели.

Расследование покушения на Никиту Дзержинский вел лично. Уже через три дня он вошел в кабинет Сталина, где мы с Иосифом Виссарионовичем разбирали текущие дела.

— Появились новости, — Феликс положил на стол тонкую папку. — Стрелок — бывший филер охранки, уволенный после событий десятого июня. Работал по наводке бывших начальников. Несколько чинов из бывшего Департамента полиции попытались организовать заговор.

— И много их? — спросил Сталин, не глядя на папку.

— Шесть человек на ключевых ролях, все уже арестованы. Часть пошла на сотрудничество, сдали остальных. Какой-то особой поддержки у них не было, или мы пока не вышли на главных заговорщиков. Будем дальше копать.

— Вряд ли это одиночки, дураков в охранке не держали, — заключил я.

— Да, — кивнул Дзержинский. — Мне тоже странной показалась эта история, продолжим работать.

Когда Феликс вышел, я повернулся к Сталину.

— С внутренними врагами постепенно разберемся. Думаю, подобные случаи еще будут, и немало. Но есть враги внешние, Сосо. Англия и Франция до сих пор официально никак не прокомментировали нападение на Россию. Посольства закрыты, дипломаты высланы, но этого мало. Они должны понять — за каждый подобный выпад будет жесткий ответ.

Сталин нахмурился, выпуская струйку дыма: — Жесткий ответ может привести к большой войне, а к войне со всей Европой мы сейчас точно не готовы.

— Большой войны сейчас не будет, — уверенно сказал я. — Они и сами не готовы. Только что понесли серьезные потери, находятся в шоке от нашего нового оружия. В ближайшее время будут искать пути противодействия подводной угрозе. После сообщений в прессе у них разразился мощный скандал. Мы же подчистили почти всю агентуру лимонников и лягушатников, поэтому у них просто-напросто сейчас недостаточно ресурсов, чтобы, как раньше, владеть информацией о нас.

Сейчас их задача — накопить силы, и они все поставят на это. Будущей войны мы не избежим, поэтому, пока они в шоке, нам нужно сближаться с Германией. Берлин не успел замараться в агрессии против нас. К тому же у них свои интересы, свои старые счеты с Англией и Францией. И наш союз на этом этапе позволит сделать многое.

Сталин молча раскурил потухшую трубку, обдумывая мои слова:

— Рискованно, но вполне логично. Значит, ты хочешь прокатиться в Лондон.

— Именно, — я кивнул. — Леха и я, под чужими документами, с небольшой группой. А ты активизируй переговорный процесс с Берлином.

— Хорошо, — Сталин отложил трубку. — Только постарайтесь не засветиться, операция должна быть проработана безупречно.