Бродник - Денис Старый

— А то, что мы пойдём на юг, ордынцы даже и не думают, — задумчиво сказал сотник.

— Ну так дурь это несусветная! — сказал старик и так же задумался. — А коли так, то нечего нам стучать в закрытые двери, когда открытые просторные южные ворота.

— Вот и я об этом думаю сейчас. Пересидеть или пройти через леса по реке Воронеж к Чернигову… Иного пути и нет.

— А не помнишь ли ты, что сказал князь черниговский Мстислав, когда Евпатий уходил из града стольного Черниговского княжества? — покачал головой Храбр.

— Помню, — недовольно признался Андрей.

— А я скажу тебе, кабы соблазна боле не было. Сказал тогда княже: «И ныне, Евпатий, за то, что людей моих черниговских взбаламутил и лучших охотников ратных забрал, не друг ты мне. И не вздумай боле являться на глаза мои. Ни ты, ни люди твои. Зло сотворю, так и знай».

Действительно, и Андрей, и старик Храбр присутствовали при этом разговоре, и Мстислав Черниговский был крайне недоволен действиями рязанцами в его городе. Конечно, дружина княжеская не пострадала, оставалась в полном составе в Чернигове. Но вот возможности сбора городского ополчения в Чернигове явно поубавились.

Много Евпатий уводил из Чернигова людей и плату им поставил и речами вдохновил. Даже могло быть такое, что черниговский князь решил бы напасть на этот отряд. Повод только нужен был, но боярин Коловрат ни одной деревушки не пограбил, не обидел ни одного черниговца.

— И нынче же, если мы вернёмся в Чернигов, то нас могут и…

— Не только в Чернигов… Нельзя заявляться и к иным князьям: Ольговичам или Давидовичам. К кому из них не придём, всё едино это опасно для нас. Пока Коловрат живой. А вот после… — сказал Храбр.

Андрей тут же взял за грудки старика, сминая своими цепкими пальцами великоватую кольчугу Храбра. Сотник попробовал урезонить старика за такие крамольные слова про боярина. Вот только Храбр Вышатович, может, и был в преклонных годах, но отнюдь не дряхлым. Сбил руки сотника, силой оттолкнул его и пристально посмотрел в глаза.

— Ты, Андрейка, не смей думать, что зла желаю я боярину. Он как сын мне был и будет. И ты также, как младший сын. Если надо, так и науку отцовскую преподам и плёткой по седалищу отхожу, как в года ваши юные, — как будто бы вдруг сбросив лет пятнадцать, жёстко говорил воспитатель боярина.

— Да понял я. Не бесись, дядька. И за науку — спаси Господь. Вспомни Жировита того, предателя, коему кишки намотали, — задумчиво говорил Андрей. — Так вот, сказал он, что десятник Ратмир людей освобождал, доводил их на Дон. Помнишь ли такого десятника? Юный, но разумник, из лука стрелял, как и мне было бы тяжко в навыке том сравняться. И десятник Мстивой с ним. Так же муж добрый ратный.

— А ещё сказывали ратные из Москвы, что прибились к нам, да которые знали с кузнецом Акимом… Старуха-ведьма Ведана пошла за Ратмиром, — сказал старик, скорее уже и сам выискивая доводы согласится с тем, к чему вел Андрей.

— Так отчего же ты молчал?

— Разве же Коловрат не отстранил меня? Разве же он слушал меня? И тебе было недосуг. А бабку Веданну все знали в Рязани. Не было более сильной ведьмы во всей Рязанской земле, — сказал Храб. — Сказывали, что там еще и Любава и Митрофан дочь и сын боярина Лютобора.

— А где искать его, Ратмира и остальных? — спросил Андрей.

— Так разве тебе непонятно? Будем идти вдоль реки, спускаться вниз — там мы найдём его. Не могут они уйти от реки далеко, — отвечал Храбр.

— Или общину бродников найдём, нарвёмся…

— Андрей, ну коли не возле Белой Вежи, где великое число бродников, то у общин на севере реки… — Храбр покачал головой. — Там не будет более чем полторы сотни всех поселенцев, с бабами и стариками. У нас же пятьдесят ратных, даст Бог, ещё кто-нибудь выкарабкается из раненых и выживет. Разве ж какая община бродников, разбойных людишек, сравнится по силе с отрядом нашим?

— А что, если Ратмир сам в полон попал? Людишек у него было мало боевитых.

— Нешто сомнений у тебя слишком много? Или другие предложения будут? А простоим здесь, хоть бы и полдня, так и вовсе обложат нас. За рекой Воронеж, на Дону, болота начинаются и лес более густой. Туда ордынцы не сунутся. А ещё… — старик посмотрел в сторону телеги, где лежал Евпатий Коловрат. — Обрядить нужно в одежды и брони Коловрата кого из ратников погибших. И обереги его также отдать. Но токмо кабы и ликом был схожим.

— Очнётся Коловрат, так нам с тобой несдобровать за обереги его… — усмехнулся Андрей, оценив задумку дядьки.

Было очевидно, что ордынцы не столько гоняются за конкретно отрядом русичей, мало ли сколько рассеянных по Руси ратных отрядов нынче, сколько за предводителем, за Евпатием Коловратом. Хотят убедиться, что Коловрат мёртв. С боярином связано множество преданий и суеверий, в которые, в том числе, уже начинали верить и сами ордынцы. А то, что в них верят и русичи — вдвойне опасно. Разгромленные рязанцы, или коломенцы с суздальцами, владимирцами, уверовав в особенности Коловрата, могут объединяться и биться неистово.

Так что если монголы поверят в то, что Коловрат мёртв, то, скорее всего, они прекратят погоню.

— Сотник, там у этого отряда, что мы разбили, невеликий обоз был, — прервал разговор сотника и его наставника один из десятников.

Он был в седле и только что прискакал. Было видно, что конь десятника уже готов и упасть.

— Коня смени! Угробил животину! Тех, кто охранял обоз, не упустили? — тут же подобрался Андрей.

— Не, наскоком взяли. Двое попробовали удрать, но нагнали их стрелы наши, — отвечал десятник, спрыгивая с коня.

— Есть чего полезного в обозе? Теплые вещи есть? — спросил Храбр.

— Шубы, как водится, есть. Ордынцы перво-наперво их берут, когда грабят. Так же восемь полоняных с ними. А один — так сын кузнеца нашего рязанского, Акима, — удивлял десятник.

Храбр перекрестился.

— Вот только вспоминали мы о кузнеце — как и на тебе… Господь Бог шлёт знак, не