Дальнобойщик - Роман Валерьевич Злотников

кругах узнают, кто помог получить дону Луису те документы, его репутация… Скажем так, публично ничего не изменится, но в его присутствии определённые темы обсуждать больше не будут.

Дон Луис всё прекрасно понимал, и ценил тактичность Петра Аркадьевича, который ни разу не попросил его о том, что могло бы навредить интересам Бразильской империи.

Искренним патриотом которой был дон Луис.

Со временем оказалось, что их сближает ещё одно обстоятельство — искренняя неприязнь к Ост-Индской компании.

Точнее, методам, которые она применяла для достижения своих целей.

Обо всём этом сейчас и думал «серый кардинал» бразильских «рикас» (толстосум, богач), прикидывая, как ответить.

Вопрос русского его встревожил. Не слишком сильно, поскольку с самого начала было понятно, что такие переговоры от конкурентов полностью не закроешь. Но он хорошо знал, кто такой Пётр Аркадьевич Закревский, и понимал, что просто отведать кашасы, пусть и лично им, доном Луисом, изготовленной, консультант не поедет.

— Сеньор Закревски, ценю ваше доверие, однако, «но», пожалуй, есть. Не могу сказать, что есть конкретные сигналы, но пара моих хороших партнёров вскользь обронила, что отмечает тихую активность островных гринго. Например, владельца одной нашей горнодобывающей компании несколько раз расспрашивали о планах развития британские журналисты.

— Их можно понять, бразильская экономика на подъёме, бритты, разумеется, сделали стойку.

— Безусловно. Однако этот знакомый сейчас начинает вести дела с вашими соотечественниками, сеньор Закревски. И начальник его охраны доложил шефу, что засёк за ним чужое сопровождение. Причём, именно тогда, когда он собирался на встречу с русскими comerciante. Что интересно, о несколько более плотном, чем обычно, внимании обмолвились в разговоре и мои знакомые представители компаний САСШ. Причём именно тех, с которыми ведёт сейчас переговоры наш общий знакомый.

В целом ничего выдающегося, думал Закревский. Североштатники следят друг за другом постоянно, это их национальное развлечение наряду с судами и бесконечными телевизионными «процедуралами». Наивно думать, что переговоры Морозова не заметят.

Приоткрывать карты дальше, или не стоит?

Пожалуй, не стоит.

И Закревский аккуратно свернул беседу.

Правда, прощаясь, всё же решил слегка «задать вектор», как говорил один его хороший знакомый. С которым он планировал встретиться в ближайшее время.

— Дон Луис. Если вдруг вам просто померещится, что вокруг наших с вами общих знакомых затевается игра, которая может помешать их деловым интересам, сообщите, пожалуйста.

И, тут же уточнил:

— Разумеется, я обязуюсь поступить так же.

Дон Луис задержал руку Закревского в своей.

— Сеньор Закревски, а прямо сейчас нет ничего, относящегося к таким обязательствам?

— Пока нет, — совершенно честно ответил Пётр Аркадьевич.

* * *

Ворочаясь в неудобном кресле, Закревский с тоской вспоминал стратопланы Российских Императорских авиалиний. Бразилия, хоть и считалась империей, но своей орбитальной авиации не имела, как и САСШ. Так что приходилось довольствоваться обычным «Эмбраэром». Кормили хорошо, стюардессы были очаровательны, но кресла!

Так что спустя одиннадцать часов, выйдя из чикагского аэропорта, Закревский был невыспат, помят и раздражён.

И звался Семёном Леопольдовичем Зуровым.

Глянув в паспорт первый раз, Закревский зал себе слово, что за «Леопольдовича» ему кто-то непременно ответит.

Поднял руку, сел в первое же подкатившее такси, велел везти в Тэлботт.

По дороге думал, сколько у него времени.

Решил: часа четыре, пожалуй. Может, пять. На его стороне неизбывный штатниковский бардак и отсутствие централизованных спецслужб. И, конечно, Митенька Артист, который сейчас должен был проходить паспортный контроль с бумагами на имя Петра Аркадьевича Закревского.

Громоздко, конечно, но что делать.

Надо будет встречаться с Морозовым, а делать это можно только с абсолютно легальными бумагами.

Упаси Боже, кто-нибудь из поднебесных партнёров увидит заголовок вроде «Русский магнат в компании русского шпиона — на кого работает Морозов⁈».

Оставшееся время надо использовать с толком.

Когда до отеля оставалось шесть кварталов, он постучал в перегородку из пуленепробиваемого стеклопласта.

— Остановите здесь!

Просунул купюру через узкую щель, подхватил портплед и вышел.

Североамериканские города он не любил, чувствовал себя в них неуютно — окружающее пространство давило, заставляло спешить, хотелось побыстрее убраться с улиц. Он словно попадал не то в скотозабойный цех мясокомбината, не то на конвейер машиносборки.

Мрачный скучный утилитаризм без намёка на желание как-то обуютить пространство.

Вытянутые на целые кварталы дома. Застройка плоская, в десять, много пятнадцать этажей.

Закревскому не хватало привычных «игл», что оживляли ландшафты русских городов. Здесь — некрашеный проржавевший металл, голые кирпичные стены, из украшений — разве что граффити уличных банд и знаки контроля частных охранных контор, патрулирующих улицу.

Зачастую это одно и то же было.

Как тут только люди-то живут?

А вот некоторые торговые галереи ему нравились. Особенно те, где сохранились маленькие несетевые магазинчики и семейные конторы вроде «Мелкие нужные услуги», в одну из которых он и вошёл.

Тихонько стрекотала в задней комнате швейная машинка, радиоприёмник на столе пел что-то сладенькое на итальянском, подвешенный сбоку от входа плоский «Золотой Дракон» показывал машущих руками людей.

За людьми на экране скучающе наблюдал чернявый подросток.

Так же скучливо перевёл взгляд на посетителя.

Опознав по костюму и портпледу состоятельного посетителя, оживился.

— Что угодно джентльмену? Починить костюм, ботинки, пришить пуговицы, погладить рубашки?

Но Закревский кивнул на столик у прилавка. На столике каким-то чудом помещались терминал для выхода в местный MediaSett, клавиатура с неимоверно затёртыми кнопками, и телефон.

Парень услужливо развернул к посетителю терминал оплаты.

И просительно заглянул в глаза.

— При оплате кэшем можем поговорить о скидке и доступе в settkuчерез мой аватар…

— А ну как я коп, что за sett следит. Или вообще с холма?

— У меня глаз-то алмаз, так дед говорит, — улыбнулся паренёк, — у парней с холма и повадка другая, и костюмчики.

— На тебе, глазастый, — улыбнулся Закревский, — за сообразительность. Своим аватаром обойдусь, что я, на голых девок смотреть собрался?

Чернявый только фыркнул.

Закревский пошерстил местные «Жёлтые страницы», поглядывая на экран, набрал на аппарате местный номер.

— Алло… Алло… Это прокат «Чикагская конюшня»? Да? Да, здравствуйте. Я хотел бы у вас арендовать на неделю какой-нибудь недорогой седан. Хотелось бы коричневый, или серый. Права? Конечно, как положено, действительны еще на пять лет. Да.

Порылся в кармане, добыл записную книжку и вечное перо.

— Конечно. Записываю.

Подмигнул парню и вышел.

На выходе его толкнули и в кармане он нащупал свёрток со своим паспортом и кредитками.

Неторопливо дошел до отеля, привыкая к местному воздуху.

Чадно, душно, запахи висят в густом, каком-то жирном воздухе, шум — такой же густой и угарный.

Хотя, говорят, тут ещё неплохо, а вот в Детройте летом приходится натурально ходить в противогазовых масках, с чего ушлые местные