Дальнобойщик - Роман Валерьевич Злотников

Обычно, после этого она сначала хихикала, а если он продолжал, начинала глубоко дышать, прижиматься к нему грудями и…

Она так и сидела.

Молчала.

— Да не кисни ты. Это ж только на первое время. Просто переночевать! — погладил он её по спине. — Зато ты смотри. Просто зашли, в две минуты договорились, никаких тебе «а где прописка», «а что невенчанные», — передразнил он. Правда, сам не понял, кого. Брязгина почему-то не хотелось.

Маша, не глядя, нашарила на обшарпанной тумбочке пульт от тиви, на который первым делом показал управляющий.

Щёлкнула кнопкой.

«Выберите пакет для оплаты».

* * *

Ведь выправились как-то. Даже квартирку с отдельной кухней снять смогли, думал повеселевший Хуц-Ги-Сати месяц спустя.

Маша веселеть начала, когда он её в торговый центр вытянул. В тот же первый вечер и вытянул. На всё плюнул, последнюю наличку спустили и в кредитку он залез. Зато сколько радости у неё было! Потянул в самый большой, какой видел по дороге, где оказались огромные магазины, она таких нигде не видела! Свет яркий, но тёплый, музыка играет такая, что хочется ходить неторопливо, присматриваться, каждую вещицу в руках вертеть.

Примерять — тоже, пожалуйста, всё обустроено так, чтоб ты себя в лучшем виде увидел.

Потом на самый верхний этаж поднялись, там фуд-корт обнаружился. Всё как в настоящем мире. Только тут вместо китайских ресторанчиков всё больше индийские были, ну да Маше и они в диковинку оказались. Как она тогда смешно округляла глаза и дышала, руками махала, когда курицу карри откусила.

И он хохотал.

И любили они тогда друг друга так, как в первую их ночь было.

Хоть и стены в комнате были картонные.

С кредитами, правда, так до конца расплатиться не удалось, но хотя бы получилось выбраться из-под моста.

В прямом смысле — после того, как они не заплатили за две недели, управляющий открыл своим ключом дверь и выставил их вещи в подъезд.

Машка попыталась что-то сказать, но молчаливый коп местной частной полиции просто спросил:

— Предписание выписывать?

И она замолчала.

Хорошо, хоть Машка сидела на вещах и ждала его — иначе обитатели дома в момент растащили бы весь их нехитрый скарб. Правила тут действовали жёсткие, но честные — то что под присмотром, не трогали. Зазевался, ну, извини, твоё решение.

Три ночи пришлось ночевать под мостом.

У костра.

Кредитка кончилась, перерасход по ней капал, как с тревогой убеждался каждое утро Хуц-Ги-Сати, вставляя карточку в прорезь банкомата, а банк всё тянул с переводом денег.

Ну откуда я знал, что если у меня в паспорте «гражданин», то и с банком такая морока, и проценты за переводы и банковские операции выше, с досадой думал индеец, лавируя в плотном потоке движения.

Прорвёмся, прорвёмся, похлопал он ладонью по истёртой коже, которой был оплетён руль старенького фургона. Так, придётся перейти на вторую — он переключил рычаг, который, как обычно, двигался со скрипом и скрежетом, перестроился.

Поморщился и снова попробовал до упора поднять стекло — над дорогой уже висел обычный понедельничный смог. Нет, заело намертво.

Ладно, хорошо что удалось устроиться хотя бы в «Быструю доставку», у которой были междугородние маршруты, а не только внутригородские.

Платили за километраж, простои не оплачивались, за просрочку доставки штрафы были драконовские. Но Хуц-Ги-Сати держался, и, на удивление, на штрафы влетал даже меньше тех, кто работал дольше его и лучше знал дороги.

Индеец предпочитал думать, что ему помогают боги его народа, предки и врождённое знание родной земли.

Пробка кончилась, фургон вышел на трассу.

До Чикаго пилить и пилить, уходить глубоко в свои мысли на малознакомой трассе опасно, так что Хуц-Ги-Сати вздохнул и включил приёмник. Мигнуло жёлтым окошко терминала оплаты.

Хуц-Ги-Сати предпочитал платить по часам. Так за час получалось чуть дороже, чем за большие радиопакеты, но не так часто он слушал радио в машине.

Хватало того, что они оплатили пакет доступа в MediaSett, когда сняли нормальную квартиру.

Маша приохотилась к бесконечным ситкомам, и крохотный экран тиви постоянно светился в их кухонном блоке, когда она стояла у плиты.

Да и когда, напахавшись за день, просто приходила домой и валилась на диван, тоже.

Да, деньги, конечно, тут умеют заколачивать, с уважением и лёгкой завистью подумал индеец.

САСШ, как оказалось, жили по подписке и в кредит. Были вещи, которые и Хуц-Ги-Сати, и Маше понравились — например, телеканалов было в сотни раз больше, чем в Империи, на любой вкус, и стоили они недорого. Да ещё и у каждого, вплоть до последнего бомжа, были планшеты для доступа в Sett. Стоили они совсем дёшево. В них шла вся жизнь «юсеров» — и к банку доступ, и счета оплатить, и сериал посмотреть, даже к врачу записаться.

Правда, сначала Маша недоумевала — доступ к муниципальным и государственным услугам был тоже платным.

— Ну, у них же частная инициатива! Все условия для предприимчивого человека, — объяснял ей Хуц-Ги-Сати, — они же на это тратят свои ресурсы, и мы, получается, платим не какому-то государству, а прямо тому, кто нам всё обеспечивает!

Маша молчала, но смотрела с сомнением.

Баба, что взять…

Хотя после ночи под мостом ожила.

Как ни странно, видать, подействовала встреча со старым бомжом Джонни Тележкой.

На него они наткнулись, когда брели в потёмках в поисках хоть какого-то ночлега после того, как их выставили из комнатушки.

Ночь выдалась сырая и холодная, а шататься с миленькой грудастой барышней под ручку среди ночи по улицам в этом районе было очень плохой идеей. Это индеец понял сразу. Тут и нож не поможет, а огнестрела у него не было — оказывается гражданин, или, как их называли местные, «баззи», его купить не мог.

Откуда тогда у охранников местных пушеров автоматические «винчестеры», спрашивать было бесполезно. Чем тут барыжили пушеры, он тоже пока не понял. Большинство «веществ», которые были под запретом в его мире, тут продавались вполне легально. Правда и стоили недёшево.

Словом, вынесло их к эстакаде, накоторой гудели машины. Внизу кусты, костерок горит. Индеец Машку за какими-то непонятными блоками спрятал, сам на разведку пошёл.

И ухитрился подойти так близко, что Тележка и его кореша вскинулись только, когда он в двух шагах от них был и начал специально на камешки наступать так, чтоб хрустели.

Слушая хриплый мужской голос, что-то бормотавший под простенький механический бум-бум-бум и переборы синтезированного неживого