Фантастика 2025-148 - Анна Сергеевна Платунова

первый зачет по зельеварению я сдала на пять звезд. Снадобье от простуды слишком сильно пахло мятой, но мэтрисс Иги простила мне этот небольшой недочет, ведь у некоторых моих одногруппников в колбе оказалась черная жидкость, воняющая дегтем. А у Руты она и вовсе взорвалась! Рон тоже получил пять звезд, ничего другого я не ждала. Он мой соперник в борьбе за стипендию и, конечно, приложит все силы, чтобы ее получить.

На следующей неделе начинается новый предмет — магические основы медицины. Будем учиться ставить диагнозы, используя магию. Ничего сложного! Насчет Руты я сразу могу сказать, что она безмозглая: видно невооруженным глазом.

Я три дня проработала помощником кондитера: дело в цеху всегда найдется. Да только такими темпами я не успею накопить денег на следующий семестр. Я запрещаю себе думать о легких деньгах, которые предлагает орк, и все же иногда, забывшись, представляю, как опускаю в мешочек одну золотую монету, потом другую, потом…

Нет, Рози, нет! Забудь!

Но грустно мне не поэтому. Я все чаще вспоминаю о родителях, думаю о них каждый вечер. Представляю, как они сидят у камина, а Алик возится на ковре с игрушечными самоходками и лошадками. Мама говорила, что в детстве я была очень похожа на братика: льняные волосы, пухлые щеки. Наверное, она смотрит на него, а видит меня — свою неразумную дочь. Сколько раз она уговаривала папу поехать в академию и забрать меня домой? Сколько раз папа находил нужные слова и убеждал ее дать мне шанс доказать, что я уже взрослая! Я будто наяву слышала их голоса. А может, и на самом деле могла заглянуть в уютную гостиную благодаря своему магическому дару.

— Бран, давай хотя бы отправим ей теплые вещи? Рози, упрямица, сама ни за что не попросит! Простудится, заболеет! Кто станет ее лечить?

— Академия славится отличными целителями, — сдержанно отвечал папа.

Его лицо сурово, как обычно, когда он изо всех сил борется с чувствами. Ему тоже плохо без меня.

— Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю! — в сердцах воскликнула мама.

Папа сел у ее ног, взял ее руки в свои ладони, поцеловал пальцы.

— Родная, я делаю это ради нашей дочери. Поверь, в академии ей не грозит опасность, она под присмотром. Нельзя дать ребенку половину свободы или четверть. Пусть она поймет, на что способна. Или не способна… Мы всегда примем ее в семью, если она решит вернуться, но сейчас… Отпусти Розали, Вэл.

Мама долго молчит, глядя на огонь.

— Я задушила ее своей опекой, да? — произносит она в конце концов.

Папа улыбается и качает головой.

— Просто некоторым пташкам хочется поскорее вылететь из гнезда. Рози всегда была свободолюбивой птичкой.

Папа обнимает маму и качает ее, будто маленькую.

Обнимет ли меня кто-нибудь с такой же нежностью? Сейчас мне как никогда нужны обнимашки. Норри меня не понимает. Гоблины считают проявление чувств признаком слабости.

— Не кисни, как простокваша, Зи! — Вот и вся поддержка.

А иногда, чтобы взбодрить меня более действенным способом, Норри колотит меня по спине, да так, что позвоночник готов осыпаться горсточкой костей.

— Соберись, тряпка! — рычит она. — Ишь, разнюнилась!

А мне так хочется просто прижаться к кому-то теплому. Закрыть глаза и почувствовать себя в безопасности. Но я одна.

Впрочем, к чему жаловаться: я сама этого хотела. Я взрослая, мама. Не волнуйся за меня!

И все-таки вчера, когда я вышла под моросящий холодный дождь, чтобы отправиться на занятия, а меня догнал Лоер и накрыл куполом теплого воздуха, как когда-то в детстве папа, я, хоть и злилась на него за тот поцелуй, не прогнала прочь и даже не стала язвить.

— Ну как дела? — спросил он, будто мы старые знакомые.

— Вчера сдала зачет по зельеварению на пять звезд, — похвалилась я.

— Зельеварение! — со значением проговорил феникс. — Звучит солидно! Не то что наше баловство с огневиками. Но если тебе интересно, то я выбил десять мишеней из десяти.

«Хвастун!» — мысленно улыбнулась я, а вслух сказала:

— О, молодец!

Мы шли и болтали о ничего не значащих вещах. О том, что листья на деревьях пожелтели. О том, что столовская еда, которая поначалу казалась вкусной, вызывает изжогу. О том, что задают все больше и скоро времени на сон совсем не останется.

— Твои родители не могут оплатить обучение? — сочувственно сказал Лоер. — Бывает. Но если срочно понадобятся деньги, можешь занять у меня. Пусть к моему имени не прилагается приставки Ви, моя семья обеспеченная. Так что…

— Это не понадобится. — Я подумала и добавила: — Но спасибо за предложение.

— Может, как-нибудь сходим прогуляться? В кофейню, например?

Широкоплечий боевик в алой мантии выглядел смущенным мальчишкой. А почему бы и не сходить, правда? Вроде он не такой плохой парень.

Я представила, как иду под руку с фениксом под завистливые взгляды девчонок. Вот вам и дочка лавочника! А Рон пусть скрипит зубами от злости!

Рон…

— Ты ведь не будешь с ним драться?

— С кем?

— С Эороаном. Драконом с моего факультета.

— Много чести драться с этим самовлюбленным типом! — фыркнул Лоер.

— Да, точно, самовлюбленным, — подхватила я.

И почувствовала облегчение: поединок не состоится!

Дожденник. День десятый

Дожденник. День десятый

Магические основы медицины ведет старенький-старенький гном — мэтр Липл. Кончик его длиннющей бороды волочится по полу, а еще он, прямо как его далекие предки, носит традиционный красный колпак и башмаки с загнутыми носами. Все его очень хвалят как целителя, рассказывают, что он может поставить диагноз, кинув один взгляд на пациента. Нам такому мастерству, конечно, учиться и учиться.

Первое занятие сегодня прошло неожиданно. Мягко говоря.

Отворилась и тут же захлопнулась дверь, раздался шорох быстрых шагов. Я со своего места никого не смогла разглядеть, но тут над кафедрой показался кончик красного колпака. Личико мэтра Липла оказалось сморщенное, будто испеченное яблоко, но взгляд был живой и острый.

— Ты! — Он ткнул пальцем в гоблина Крипа, сгорбившегося за партой. — Несварение желудка! После занятия попросишь микстуру у мэтрисс Иги.

— Ты! — Он сверкнул глазами в сторону оборотицы Райси, так что она, бедняжка, подскочила на стуле. — Давно пора залечить клык!

— Ты! — Он всем телом развернулся в сторону Рона и замер, его ноздри раздувались.

— Ты… — задумчиво