Фантастика 2025-148 - Анна Сергеевна Платунова

мы застали Норри за учебником. Она изумленно посмотрела на меня, на Рона, но ничего не сказала. Зато Рон выдал меня с потрохами и попросил приглядывать за этим «преступным элементом», чтобы она, то есть я, снова никуда не ушла ночью.

Рон вскипятил воды в маленьком медном чайнике, просто взяв его в ладони. Заварил мне мятного чая, хотя я бы и без успокоительного уснула без задних ног.

— Здорово! — восхитилась Норри. — Ты даже магию не использовал!

— Одно из небольших преимуществ дракона, — улыбнулся Рон.

Собираясь уходить, Рон наклонился было ко мне: хотел поцеловать в щеку, но остановился.

— Увидимся, сестренка.

Норри, стоя за спиной Рона, выпучила глаза: «Сестренка? Что?!»

Вот такой неожиданный поворот. Я еще до конца не осознала все, что произошло, но так устала, что не могу ясно мыслить. Завтра, все завтра.

Дожденник. День семнадцатый

Дожденник. День семнадцатый

Утром меня вызвал к себе ректор. Идти от учебного корпуса до административного здания две минуты, но за это время я довела себя до паники. На воображение я никогда не жаловалась и успела представить себя закованной в кандалы и идущей под конвоем… прямиком на каторгу.

Мне и в голову не могло прийти, что мэтр Ви’Мири хочет видеть меня по другой причине.

«Неужели Рон рассказал? — мучилась я. — Нет, не может быть. И не Норри. Но кто? И чем это мне грозит?»

Правильно говорят, что нечистая совесть — главный палач. Никто не стал бы сажать меня в темницу, самое плохое, что меня ожидало, — суровый выговор или отчисление.

«Нет, нет, только не отчисление!»

И, честно говоря, отчисление показалось мне страшнее допроса у дознавателя.

Ректор заполнял бумаги и не сразу поднял голову, услышав, как я зашла.

«Бумаги на отчисление!» — мелькнула мысль.

Мэтр Ви’Мири посмотрел на меня спокойным взглядом, указал на стул. Видно, разговор предстоял долгий, ой… Моя магия восстановилась больше чем наполовину, и я чувствовала себя намного лучше, но рада была возможности присесть: ноги тряслись.

— Розали, — начал ректор, отложив перо.

«Я не виновата! Я не знала, что свяжусь с преступниками! Я больше не буду!» — готово было сорваться с языка.

Хорошо, что я замешкалась, потому что мэтр сказал совсем не то, что я ожидала услышать.

— Розали Ви’Лар, когда ты поступала в академию, ты назвалась дочерью горожанина и изменила свое имя на Рози Ларри.

— Да, — пискнула я, не зная, к чему клонит ректор.

— И, вероятно, хотела бы сохранить инкогнито?

— Да…

К чему этот странный разговор? Ректор вздохнул, как мне показалось, с сожалением и сказал:

— Твои родители передали тебе одежду.

Только сейчас я увидела объемный баул, который стоял у стены. Мэтр Ви’Мири тоже посмотрел и едва заметно поморщился. На лице ясно читалось: «Я очень уважаю твоего отца, однако швейцаром для нерадивых студентов мне быть пока не приходилось!»

— Но я тебе ее не отдам.

Я распахнула глаза от изумления.

— Плащ, подбитый соболиным мехом, платья из дорогой ткани, шерстяные чулки и замшевые сапожки выдадут тебя с головой.

Наверное, мои глаза стали еще в два раза больше.

— Нет, я не рылся в твоих вещах! — рыкнул ректор. — Я просто… вижу.

Он слегка запнулся перед последним словом, и я вспомнила, что мэтр Ви’Мири не человек. Что же, значит, плащ на меху, шерстяные чулки… Узнаю почерк мамы! Папа махнул рукой и сдался под натиском ее переживаний. Так и вижу, как он устало трет лоб: «Ладно, твоя взяла. Собирай вещи, я передам через ректора!»

— А?..

— Нет, денег они не передали.

— Я о письме.

Взгляд мэтра Ви’Мири смягчился.

— Да, совсем забыл. — Он выдвинул ящик стола и вынул запечатанный конверт.

Я вцепилась в него обеими руками, как в самую великую драгоценность.

— Можно я сразу прочитаю?

Дождалась кивка и поскорее вынула сложенный вдвое листок. Письмо было от мамы. Сквозь сдержанные строки прорывалась любовь и нежность, ее страх за меня.

«Одевайся теплее, зиму во Флоре обещают холодную. Носочки я связала сама, они на овечьем пуху…»

Ничего, мамуля, обойдусь и без носочков, но сама мысль о них будет меня согревать.

«Папа такой смешной, сидит и делает вид, что он здесь ни при чем, что сумка переместится в академию сама собой неведомым образом. Он даже не спрашивает, о чем я пишу, чтобы не нарушить данное слово. Ты уж постарайся, Рози, не подведи его!»

Я хихикнула, представив папу, который с грозным и неподкупным видом пялится в камин.

«Алик уже вовсю бегает! Совсем большой! Приедешь летом — не узнаешь братишку».

Алик, малыш, я скучаю!

«И всегда помни о том, что ты леди, веди себя достойно. Извини, что вынуждена напоминать об этом, я знаю, что ты разумная девочка, но в юности столько искушений…»

Ой, мамуля, знаю, о чем ты говоришь. Но неужели ты думаешь, что я могу зайти дальше поцелуев? И если вспомнить, как я появилась на свет… Как быстро мама забыла, что ей когда-то тоже было семнадцать.

«Береги себя, моя девочка. Моя непослушная, чересчур самостоятельная, но любимая доченька!»

— Спасибо, — прошептала я, стирая с щек слезинки. — Я пойду?

— Да-да, конечно.

Ректор, пока я читала письмо, снова занялся бумагами.

У порога я остановилась: меня давно мучил один вопрос, но я не решалась его задать.

— Что-то еще, юная леди?

— Нет… Да! До меня дошли слухи о том, что кто-то попросил вас оставить меня в академии, когда я едва не завалила испытания. Дать еще один шанс… Это был папа?

— Ты не догадываешься? — В светло-голубых глазах ректора зажегся неподдельный интерес.

Я качнула головой.

— О тебе просил Эороан Ви’Тан. Твой одногруппник, которого ты едва не убила огневиком, поранила ланцетом и во всеуслышание объявила, что ты ненавидишь драконов. Таких претендентов мы в академии обычно не оставляем, но в тот день, когда вывесили списки, он пришел ко мне с просьбой. Дальше ты знаешь.

Рон? Просил за меня? Такого я не ожидала. После того как он накричал на меня из-за амулета, я думала, он меня ненавидит… Умеет драконище удивить!

Я вспомнила его теплые руки, то, как он прижимал меня к себе, его горячее дыхание на моих волосах… А потом он сказал, что может стать для меня только братом.

Дожденник. День двадцатый второй