Русь - Виталий Манческо

не сыскал с этого, так и остался в тени детищ своих, имена которым – прогресс да свобода! Обидно было лишь за клевету и ересь в мой адрес, да и с тем потом я смерился. А не смерился бы, так пропал бы уже, ибо ненависть порождает ненависть, да множит царство её.

Вначале рассказа сего, я уже упоминал, что корпорация та распалась давно, а остались от неё лишь осколки одни, филиалов куски, да и то только здесь, в этих землях да Княжествах трех. В остальном же мире давно в историю она канула, в школах детьми изучается, да и то в ранних классах. Тщеславие погубило её, сию корпорацию, затмило разум, ослепило очи, сердце сожгло!..

Вот почти и весь мой рассказ, -незнакомец кивнул головой пару раз, налил рюмку текилы, выпил её, заел огурцом. -Хотелось бы только ещё, про сынка генерального рассказать… им и завершить повесть мою.

Из старой гвардии той, с ним одним сейчас и общаюсь. Не друзья мы вовсе, нет, однако как встретимся с ним, как схлестнемся, так долго наши споры идут: о былом, о насущном, о будущем, дискуссии наши текут. Да настолько плавно идут разговоры наши, словно в карты играем, а на кону червонец какой-то вшивый стоит. Вроде как былые распри забыты, нет места ненависти, да и зависть отсутствует, только рассудительный диспут меж нами… Однако чувству я, что движется туча, полная беды и ненастья.

Гонора у него поубавилось, власти былой нет уже, да все равно к люду простому как к эксперименту относиться – ничего его не меняет. Ранее он хоть и горделивый был, да доброта в нем присутствовала, когда-никогда другим помогал, собой раз пожертвовал… А сейчас вот совсем изменился: грезит властью былой, значимость свою переоценивает, бесконечным самолюбованием занимается, мнения чужого до сих пор не приемлет, говорит постоянно, да речи его – сплошная агрессия. Бесится в воспоминаниях о минувшем величии. Да предчувствие у меня такое, что задумал он что-то… нечто плохое!» -рассказ завершился и тишь воцарилась вокруг.

Картины повести этой проплывали пред глазами Данилы, словно это все происходило именно с ним, да не так уж давно, буквально намедни… Он протер уставшие глаза, помотал головой и оглянулся вокруг: все будто вымерло, музыка стихла в заведении не было ни единой души.

Он пристально вгляделся в пустоту впереди, пытаясь отыскать там своего собеседника, но там было пусто. В центре стола стоял пустой графин, рядом лежали два леденца, а прямо пред ним стояла одинокая рюмка. Свечи подле стены погасли совсем уж недавно, тонкая струя сизой дымки неторопливо ползла вверх к картине. Вот только на месте мадонны с младенцем, сейчас, висел совершенно иной образ. Это был портрет писателя, древнего русского классика, собрание сочинений которого, в двенадцати томах стояло у него дома, на полке и по воспоминаниям отца, автора этого очень любила мать его, да он и сам читал сейчас один из его трудов. Со стены, прямо в глаза ему, смотрел стремительный взор Достоевского, подле великого писателя горела свеча, да чистый лист бумаги лежал перед ним. В одночасье все тело покрылось мурашками, а в голове пронеслось: «Что за бред это?.. откуда здесь Достоевский, ведь вроде висела мадонна… Не выспался наверное я, не выспался». Не веря глазам своим, он протер их ещё раз, помотал головой, обнял голову ладонями и после ещё раз взглянул на стену перед собой: все тот же пристальный взгляд русского классика смотрел сверху вниз. «Ведь уже больше месяца как „Братья Карамазовы“ мучаю, совсем немного осталось, а времени дочитать никак не хватает; да вот на прошлой неделе Иван с бесом общался, толь галлюцинация была у него, чертовщина сплошная, чертовщина!.. А здесь вот Достоевский возник… откуда, совпадение ли?.. Двое суток уже как ни спал, устал я, устал».

Потянув руки вверх, он размял уставшее тело, суставы хрустнули, пришла некая бодрость; после он встал и ленивой поступью направился к стойке бара. Едва он подошел к ней, как неведомо откуда появилась физиономия бородатого бармена. Глаза того были уставшие, но увидев Данилу он тут же ожил, мгновенно переменившись в лице. Данила попросил счет, но тот был закрыт – долгов на нем не было, за все было уплачено. На вопрос о его соседе по столику, глаза бармена округлились, виски начали пульсировать сильнее, дыхание его словно замерло, он насилу сглотнул ком ставший в горле и безмолвно пожал плечами.

Возможно стоило выпить чашку крепкого кофе, но затхлый дух, стоящий вокруг, твердил что стоит выйти на улицу. Он молча кивнул бармену, накинул пальто и направился в сторону выхода. Когда нога его переступила порог и едва он оказался на улице, как в глаза ударил ослепительный свет утренней звезды.

Любовь

Протяжную минуту времени он наслаждался свежим осенним воздухом, просто смотря в небо и не замечая ничего вокруг себя. С каждым новым глотком природы, тело его полнилось бодростью и когда он оглянулся по сторонам, то какая-то неведомая энергия переполняла его. Немногочисленный люд спешил по своим делам, угрюмо понурив головы, двое бездомных спали в обнимку под козырьком соседнего бара, промозглый ветер разносил горы мусора, а впереди, шагах в тридцати, стоял тот самый Форд, модели Т-34, на котором вчера вечером он приехал сюда. Он поднял воротник, дабы немного защититься от холодного ветра, руки засунул в карманы пальто и пошел в сторону черной машины.

Пройдя шагов десять, он чуть не споткнулся, прямо пред ним, словно из под земли, выскочила черная кошка с пушистыми белоснежными лапками. Он остановился на месте как вкопанный, какое-то воспоминание пронеслось внутри него, будто это все с ним уже было. Кошка повернула мохнатую мордочку в его сторону и как бы улыбнувшись, сверкнула яркими зелеными глазами, цвет которых всплывал в его сознании последние пару дней. Повернув голову обратно и игриво виляя хвостом, кошка медленно пошла вперед, прямо в сторону припаркованного у бордюра такси. Данила двинулся следом. Шаг его был шире, кошка двигалась медленно, но он ни как не мог догнать её. Фигура её скользила пред ним словно мираж средь тихих волн океана. Остановился он прямо напротив черного Форда, машина будто ждала его все это время, со вчерашнего вечера. Всего доли мгновений он стоял пред дверьми автомобиля, а когда взор его опустился на землю, пытаясь отыскать кошку, то её уже не было. Ещё с полминуты он стоял недвижимо, пытаясь найти кошку глазами, но не увидев её нигде, он отворил двери машины.

– Работаешь?.. -спросил Данила.

– Так точно господин – трудимся! -обернувшись ответил водитель. -Довезем куда скажете да куда душа пожелает.

Данила плюхнулся внутрь, на мягкое кожаное кресло, в теплый салон, старинной машины, но куда сейчас ехать он не знал, он даже не смотрел на часы. «Можно просто проехаться по городу, насладиться его видами из окна, оставляя ветер и морось там, снаружи, за толстым стеклом… А можно было бы поехать домой, да как следует выспаться… двое суток же вовсе не спал, но ведь я бодр и спать вовсе не хочется… Увидеть бы ещё раз Леву, ведь опять глупо расстались, даже телефона не спросил его, аль какого ещё средства связи… Да ещё бы девчонку найти ту, Соню, ведь обещал помочь вчера Наде, а теперь её нет уже… погибла она. На работу бы ещё заскочить, в магазин отцовский попасть надо бы…» -размышлял про себя Данила.

– Так куда господин ехать-то изволит? -прервал поток размышлений извозчик.

– Да не решил пока ещё, не решил… -уставившись в окно ответил Данила. -Деньгами не обижу, по сему поводу не переживай ты.

В голове стала пролетать история незнакомца, который в этот раз казалось помолодел ещё лет