Эльфийское кружево - Матвей Геннадьевич Курилкин

она не просто так. Особенно, если таких четвёрок несколько, и попадаются на глаза они довольно часто. Приходилось постоянно прятаться, чтобы избежать встречи. Лопатин понял, что как ни старается, он не может вернуться в верхнюю часть города. Наоборот. Чем дальше он убегает, тем ниже оказывается.

Он уже находился куда ниже, чем воздушный порт, к которому они причалили днём. Правда, понял Влад это случайно, когда прятался в очередной подворотне и услышал кусок чьего-то разговора. Сам определить, как высоко находится, парень не мог, потому что вокруг были сплошные туман и гарь. Низина. С одной стороны — хорошо, потому что можно не опасаться, что тебя заметят издалека. Однако и сам толком ничего не видит. Нет, Влад примерно представлял, как вернуться обратно к «своему» дому. Всё-таки у гномов был нормальный, привычный город, хотя и тесный, не то, что у светлорождённых. В городах Лопатин ориентироваться умел. Вот только вернуться обратно не получалось никак — стоило подняться на пару кварталов, и он натыкался на очередной патруль. Можно было бы попытаться его пропустить, но Влад опасался оказаться в окружении.

Приходилось спускаться всё ниже и ниже. В какой-то момент Лопатин вышел почти к тому самому колодцу, о котором говорили загонщики в самом начале. Конечно, был это никакой не колодец, а самая настоящая пропасть — прямо посреди города красовался шикарный обрыв, чьи глубины скрывались в клубах вонючего смога. Увидеть, что там, внизу, не представлялось возможным, тем более Лопатин и не стремился подходить близко — здания близко к нему не строили, видно, опасаясь обвалов, так что местность была открытая. И на этой открытой местности он тоже увидел прогуливающуюся вроде бы просто так четвёрку гномов. Едва не столкнулся с ними лицом к лицу, пришлось срочно прятаться в подворотне, сырой и омерзительно вонючей.

— Ладно, признаю, — бормотал Лопатин, бредя по очередной улице. — Гномы мне в целом понравились. Особенно сначала. Основательные такие, спокойные. Нормальные вроде бы мужики. Эльфов тут явно не сильно любят, это очевидно. Даже как-то странно — издалека-то, из империи казалось, что Светлый Токлиан — это монолит. Что тут все народы в едином порыве злобно желают повергнуть империю. Оказывается, нет, всякого тут хватает, также как и в самой империи. Вот только какого чёрта они такие упорные, сволочи? Особенно в своих заблуждениях. Если уж так не любят светлорождённых, почему под ними до сих пор ходят? Или классическое разделяй и властвуй? Типа рабочие одного завода сильно не любят рабочих другого, а ещё всяких доносчиков боятся, за одного из которых меня приняли?

Говорить вслух Влад не опасался, потому что в этом проклятом смоге всё равно никаких звуков не осталось. И идти-то приходилось очень осторожно, чтобы не напороться на каких-нибудь активистов-общественников, что уж говорить о голосе.

— А ещё очень, просто очень интересно, какого чёрта господа светлорождённые, которые меня так ценят, не предупредили, что лучше одному не гулять? Или эльфу-то здесь ничего не угрожает, и они просто не знали? В принципе логично, с ними тут должны носиться как с писаной торбой, несмотря на общую неприязнь. Потому что эти остроухие сволочи явно тут коллективную ответственность применяют, и, если провинится кто-то один, накажут всех. Но могли мне хоть переговорник выдать, в конце концов? Что за дурная экономия?

На самом деле Владу жутко не хотелось просить помощи у эльфов, но сейчас он был готов уже и на это, потому что пока бегал, окончательно наступила ночь. В темноте город гномов окончательно потерял привлекательность, ещё и похолодало изрядно, а переждать было негде. Влад всё приглядывался к вывескам, надеясь найти какую-нибудь ночлежку подешевле — уж там «провокатора светлорождённых» искать точно не должны. Но ничего похожего не встречалось. Он видел ещё пару трактиров, куда грязнее и непривлекательнее, чем «Пиво и еда», и соваться туда побоялся. Если уж его в «Пиве с едой» очень быстро захотели грохнуть, то что будет в этих рыгаловках даже представлять не хотелось.

Время шло, выхода из положения не находилось. Становилось всё холоднее. Вроде бы в Ойкумене должно теплеть, но местная весна оказалась какой-то слишком холодной. Должно быть из-за того, что Кузница Бездны находится слишком низко относительно среднего уровня тверди. Мороз уже ощутимо пощипывал щёки и нос, ноги в мягких и тонких сапожках пока держались, но только за счёт того, что Лопатин не останавливался. Стоит встать — и закоченеешь. Влад начал присматриваться к одиноким гномам.

Глава 13

«То, что меня до сих пор не нашли, легко объяснимо, — рассуждал Влад. — Во-первых, о моём уходе, узнали далеко не сразу. Саэлион этот не совсем представляет, кто я такой. Явно принял меня за добровольного специалиста. Такого же, как, скажем, феечки, которые точно не полезут в неприятности просто из любопытства и чувства противоречия. Нет, сейчас-то меня, наверное, уже хватились, и ищут… а может, и нет. У Саэллиона своих дел полно, в няньки мне он не нанимался. В прогулках по городу он меня, опять же, не ограничивал. Непонятно только, почему не предупредил, что в одиночку в кабаки лучше не соваться. Хотя… будем честными, у меня самого голова на плечах есть. Я ведь догадывался, что у гномов тут всё не так благостно, как у светлорождённых — ещё издалека было понятно, по гадкому смогу. Фигня в том, что даже если меня ищут — следилки-то в ошейнике нет. Ну, нормальной. Хозяин всегда может почувствовать направление, но и только-то. Причём, чем дальше, тем менее точно. Этак меня можно долго искать. Я к тому времени банально замёрзну насмерть, потому что одёжка эльфийская всем хороша, но на зимнюю откровенно не тянет…»

Ночной гномий город мало отличался от дневного — по крайней мере, нижняя его часть. Стемнело, конечно, но здесь и раньше видимость была не слишком хороша, из-за клубов сизого смога. Прохожие встречались очень редко, с наступлением темноты же вовсе остались только редкие патрули «добровольных дружинников» — тех самых, которые искали Влада. Впрочем, их тоже уже давненько не видно. Эта часть города будто нависла над пропастью, которую местные называли Колодцем. Гигантский обрыв опоясывал гору, однако он располагался неравномерно. Лопатин спускался всё ниже и ниже, как будто по спирали. Сейчас, возникни такое желание, мог бы взглянуть на то место, где впервые оказался на краю пропасти высоко над собой.

«Неуютное местечко, — думал Лопатин, глядя, как пар изо рта смешивается с клубами смога. — Сайлент