Берсеркер: Маска Марса. Брат берсеркер. Планета смерти - Фред Сейберхэген

сидели за длинным столом. По обе стороны от него стояли камеры трехмерки. Его выходки были необычайно оскорбительными, настолько, что это дело разбирал Комитет должным образом учрежденных властей – правители планеты А.

Вероятно, у членов Комитета имелся и другой резон для этой встречи: через месяц предстояли всепланетные выборы. Никто из его членов не хотел упустить шанса появиться в неполитической трехмерке, не входившей в счет гарантированного, равного для всех времени в эфире, и тем самым поставить созданную недавно оппозиционную либеральную партию в невыгодное положение.

– Я должен представить очередную улику, – проговорил министр коммуникаций со своего места на краю длинного стола и поднял нечто, на первый взгляд напоминавшее тротуарный знак, – четкие черные буквы на белом фоне. Но знак гласил: «ПОСТОРОННИМ ВХОД РАЗРЕШЕН».

– Этот знак, – изрек МинКом, – в первый же день увидело множество людей. – Он помолчал, прислушиваясь к себе. – Новому знаку на оживленной пешеходной трассе, естественно, уделяют большое внимание. В этом же знаке семантическое содержание последнего слова вступает в противоречие с контекстом.

Президент Комитета – и всей планеты – издал предупреждающее покашливание. Любовь МинКома к провозглашению трюизмов заставляла его выглядеть глупее, чем он был на самом деле. Либералы вряд ли могли составить им сколько-нибудь серьезную конкуренцию, но не стоило приободрять их.

Еще один член Комитета, дама – министр образования – помахала лорнетом, зажатым в коротких толстых пальцах, прося слова. И задала вопрос:

– Кто-нибудь рассчитал, во сколько рабочих часов обошелся всем нам этот знак, сбивающий с толку?

– Мы как раз работаем над этим, – буркнул министр труда, дергая себя за лямку комбинезона. Затем устремил испепеляющий взгляд на обвиняемого. – Вы признаете, что знак установлен по вашему почину?

– Признаю.

Обвиняемый тотчас же припомнил, сколько пешеходов на запруженном народом тротуаре улыбнулись. Некоторые даже рассмеялись вслух, не опасаясь быть услышанными. Стоит ли придавать значение какой-нибудь паре рабочих часов? На планете А никто уже не голодает.

– Вы признаете, что не сделали ничего существенного своей планеты или своему народу?

Вопрос исходил от министра обороны – высокого, крепко сложенного, увешанного медалями и вооруженного церемониальным пистолетом.

– Этого я не признаю, – дерзко отозвался обвиняемый. – Я хотел впустить в жизнь людей чуточку света.

Он не надеялся на великодушие властей. И знал, что никто не утащит его за кулисы, чтобы избить; заключенных не разрешалось избивать.

– Вы даже сейчас пытаетесь оправдывать легкомыслие? – Министр философии взял в зубы церемониальную трубку и тускло – в пределах разрешенного – улыбнулся, осклабившись так, будто бросал вызов Вселенной. – Жизнь – шутка, это верно, но шутка угрюмая. Вы упустили это из виду. Годами вы изводили общество, заставляя людей одурманивать себя легкомыслием, вместо того чтобы узреть горькую правду бытия. Фильмы, обнаруженные среди вашего имущества, могут причинять только вред.

Рука президента переместилась к лежавшему перед ним кубику для записи видео, с аккуратной этикеткой, какими снабжались вещественные доказательства. Президент поинтересовался гнусавым голосом:

– Вы признаете, что эти фильмы принадлежат вам? Что с их помощью вы пытались заставить других людей… предаться забвению в веселье?

Заключенный кивнул. Они могут доказать все; он отверг свое право на полную защиту, гарантированную законом, желая поскорее покончить с судом.

– Да, я заполнил этот куб видеолентами и фильмами, которые выудил из библиотек и архивов. Да, я показывал людям его содержимое.

Раздался ропот. Министр диеты – скелетообразный субъект с отвратительным здоровым румянцем на гранитных щеках – поднял ладонь.

– Поскольку обвиняемый наверняка будет осужден, могу ли я заранее попросить передать его мне на поруки? Во время предварительных слушаний он признался, что одним из его первых извращенных поступков стало уклонение от общественной трапезы. Полагаю, я могу продемонстрировать на его примере удивительное влияние диетной дисциплины…

– Отказываюсь! – громогласно перебил обвиняемый. Ему показалось, что его слова выглядят как урчание, вырывающееся прямо из желудка.

Президент встал и находчиво заполнил паузу, грозившую перерасти в неловкое молчание.

– Если никто из членов Комитета больше не имеет вопросов… Позвольте перейти к голосованию. Виновен ли обвиняемый по всем пунктам?

Обвиняемому, прикрывшему усталые глаза, все это показалось одним голосом, пробежавшим вдоль стола:

– Виновен. Виновен. Виновен…

Шепотом посовещавшись с министром обороны, президент огласил приговор. В его гугнивом голосе звучал намек на удовлетворение.

– Отказавшись от законной передачи на поруки, приговоренный шут переходит в распоряжение министра обороны и будет нести одиночное дежурство на маяке, стоящем на Подступах, в течение неопределенного времени. Это сведет на нет его пагубное влияние и одновременно заставит его работать на благо общества.

В течение десятилетий планета и ее светило почти не имели контактов с остальной частью Галактики из-за обширнейшего пылевого бурана, обещавшего длиться еще несколько десятилетий. Так что работа на благо общества выглядела весьма сомнительной. Но станции маяков использовали в качестве камер одиночного заключения, не подвергая при этом опасности несуществующие торговые перевозки и не ослабляя защиту от врага, который ни разу не появился.

– И еще одно, – добавил президент. – Я распоряжусь, чтобы записывающий куб был надежно закреплен у вас на шее при помощи мономолекулярной нити, таким образом, чтобы вы при желании могли поместить его в визуализатор. На станции вы будете находиться в одиночестве, без других средств проведения досуга. – Президент повернулся к камере трехмерки. – Позвольте мне заверить общественность, что я не получаю удовольствия, назначая наказание, которое может быть сочтено жестоким и даже причудливым. Но в последние годы среди некоторых представителей населения начало распространяться опасное легкомыслие, и отдельные, якобы благонадежные, граждане относятся к нему чересчур терпимо.

Совершив этот выпад в адрес набиравшего силу либерального движения – не политический, как он надеялся, – президент снова посмотрел на шута.

– На маяк вас сопроводит робот, дабы помогать вам в несении ваших обязанностей и заботиться о вашей физической безопасности. Уверяю вас, искус веселья роботу не страшен.

Робот повез приговоренного шута на крохотном корабле настолько далеко, что планета А скрылась из виду, а ее солнце уменьшилось, превратившись в яркую точку. Достигнув края бесконечной пыльной ночи на Подступах, они приблизились к предполагаемому местоположению станции Z-45: МинОб избрал ее, как самую унылую и заброшенную из всех, лишенных человеческого персонала.

На месте, где должен был находиться маяк Z-45, действительно обнаружился металлический объект; однако робот и шут, приблизившись, увидели, что объект представляет собой сферу диаметром миль в сорок. Вокруг плавали мельчайшие обломки и куски того, что осталось от Z-45. А теперь сфера, очевидно, засекла их корабль, потому что начала приближаться к ним с ошеломительной скоростью.

Однажды узнав, как выглядит берсеркер, роботы уже никогда не забывают этого; они вообще ничего не