Деревенщина в Пекине 5 - Крис Форд

— Он точно больше на меня не злится? Если будет опять кричать и угрожать, я его заблокирую! Так и передай. Мне сейчас волноваться нельзя.

— Пусть он открыто и не показывает, но я его тридцать лет знаю и прекрасно вижу — отец сильно переживает из-за вашей ссоры и очень скучает. Каждый вечер смотрит твои детские фотографии, думает, я не замечаю. Просто дураку старому гордость мешает взять и позвонить дочери первым, извиниться. Всё будет хорошо, доченька.

Закончив неожиданный разговор с матерью после долгих месяцев молчания, Сяо Ши чувствует, как на глаза наворачиваются слёзы облегчения и радости. Она останавливается прямо посреди оживлённой улицы, не обращая внимания на снующих мимо прохожих.

Вытирает влажные глаза тыльной стороной ладони и дрожащими пальцами открывает банковское приложение на телефоне. Одолженные деньги моментально возвращаются на счёт владельца.

Сяо Ши широко улыбается сквозь ещё не высохшие слёзы. Впервые за долгие месяцы отчаяния появляется настоящая надежда на светлое будущее и долгожданное примирение с семьёй.

Глава 13

Столичный международный аэропорт. Зал прилёта.

Мы с До Тхи Чанг стоим в просторном, наполненном гулом голосов зале ожидания аэропорта Шоуду, периодически поглядывая на огромное электронное табло с постоянно обновляющейся информацией.

Рейс из Харбина благополучно приземлился десять минут назад — теперь остаётся только ждать.

Непрерывный поток пассажиров из закрытой зоны прилёта становится заметно плотнее с каждой минутой. Десятки усталых с дороги людей с громоздкими чемоданами и объёмными сумками высыпают в просторный зал, активно оглядываясь по сторонам в поисках встречающих родственников и знакомых.

Начинаю внимательно вглядываться в каждое проходящее мимо лицо, пытаясь разглядеть знакомые черты.

— Вон они! — делаю инстинктивный резкий шаг вперёд.

Ловлю взгляд матери сквозь толпу — и вижу, как её усталое, измождённое дорогой лицо мгновенно озаряется радостным узнаванием. Она торопливо говорит что-то младшей сестре, указывая рукой в нашу сторону. Обе заметно ускоряют шаг, ловко лавируя между другими пассажирами с громоздкими багажными тележками.

Расстояние между нами стремительно сокращается.

Мама первой преодолевает последние разделяющие нас метры, опускает тяжёлую сумку с вещами на пол и широко раскрывает объятия. Делаю несколько быстрых шагов навстречу и крепко обнимаю её, чувствуя знакомый запах дома.

— Сынок, — только и произносит она, прижимая меня к себе. — Как я скучала! Ты так сильно изменился. Тебе очень идёт стрижка, совсем городским стал!

Младшая сестра стоит рядом, немного стесняясь обстановки, но широко улыбается от радости встречи. Она заметно выросла за полгода— почти на целую голову выше, чем я запомнил. Волосы теперь длиннее, аккуратно собраны в высокий хвост.

— Привет, — смущённо произносит она. — Ты прямо совсем по-другому выглядишь. Такой взрослый и серьёзный стал!

— Ты тоже подросла, — улыбаюсь ей, протягивая свободную руку для объятий.

Сестра подходит ближе, и я обнимаю её одной рукой, всё ещё крепко держа маму другой. Несколько секунд мы стоим так втроём — маленький островок воссоединившейся семьи посреди огромного шумного аэропорта.

До Тхи Чанг тактично продолжает стоять позади меня, терпеливо ожидая своей очереди для знакомства.

Семейную идиллию грубо прерывает знакомый до тошноты голос:

— А я говорил, что он тут без нас жирует! Вон как разодет!

Поворачиваюсь и вижу отца. Его распухшее от постоянного употребления алкоголя одутловатое лицо выражает презрение и злобу.

— Ты здесь что вообще забыл? — холодно спрашиваю, отпуская маму. — Я тебя не приглашал.

— Лян Вэй, извини, — мама виновато опускает глаза. — Он за час до выезда заявил, что либо едет с нами, либо никто не поедет к тебе. А у нас билеты все куплены, столько денег потрачено, не могла же я допустить, чтобы всё сгорело…

— Конечно не приглашал, ты же только бабам решил пыль в глаза пустить, — бросает полуконфликтным тоном родитель. — Знаешь, зачем я прилетел сюда, причём ещё и за свой счёт? Кое от кого узнал, что ты в столице очень хорошо устроился. Пока семья дома еле концы с концами сводит, ты тут деньгами налево и направо разбрасываешься и реальные доходы от нас скрываешь. А родителям отдавать святой сыновний долг благодарности за то, что мы тебя, неблагодарную сволочь, вырастили и выкормили, кто будет?

Мама решает вмешаться в нарастающий семейный конфликт:

— Лян Дао, не наговаривай на сына такого! — возмущённо обрывает она его. — Он же всю нашу поездку оплатил из своих денег и ещё прислал на одежду. Лян Вэй помогал нам чаще, чем я тебе говорила.

— Это была жалкая нищенская подачка, дура! — огрызается отец. — По нему же невооружённым глазом видно, что деньги водятся приличные. Да он квартиру прямо в центре снимает! ПЕКИНА!

До Тхи Чанг, державшаяся позади, подходит ближе и говорит по-английски из-за плеча:

— С этого момента, как ты уже догадался, я перестаю понимать по-китайски. Ничего не видела и не слышала.

— Как мне перед тобой за этого алкаша неудобно и стыдно, — отвечаю на том же языке, чувствуя, как внутри закипает злость. — Знала бы ты, сколько крови он у всей семьи выпил за годы. Перед отъездом сюда пытался заставить меня жениться на Сяо Ши — силой. Пришлось даже вручную кое-что объяснять и ему, и председателю деревни. Теперь приехал как специально, чтоб перед тобой позорить. Как же мне стыдно, боги…

Вьетнамка хлопает меня по напряжённому плечу:

— Расслабься, родителей не выбирают. Я же не за него замуж собираюсь. С ним не жила, не живу сейчас и жить не буду в будущем. Он лишь временный гость на несколько дней. Другое дело — как теперь мы все в квартире поместимся.

— У нас в небоскрёбе есть хороший отель прямо под рестораном, — быстро вспоминаю. — Снимем с тобой номер на несколько дней, а семья в квартире. Как раз матери с отцом большая кровать, а сестра на диване в гостиной.

Семья с любопытством смотрит на вьетнамку.

— Знакомьтесь, До Тхи Чанг, — возвращаюсь на китайский. — Пока плохо говорит по-нашему, только недавно начала изучать. Обычно общаемся по-английски.

— Ой, какая красавица! — искренне восхищается мама, в голосе слышится теплота.

Она с широкой радушной улыбкой обнимает вьетнамку, словно родную дочь. Отец же бросает на До Тхи Чанг быстрый и совершенно незаинтересованный взгляд, будто подчёркивая, что приехал для совершенно других целей.

Представляю всех друг другу по очереди.

— Ещё и иностранку себе завёл для развлечений, — едко комментирует папаша. — Да, слухи не соврали про тебя… Я о твоих деньгах всё знаю! Ничего, я своё с тебя получу, помяни моё слово! Не