Инженер 3 - Алим Онербекович Тыналин

которые чертил последние вечера. Три конструкции разной мощности, для домов, для мастерских, для фабрик. Универсальная линейка. Можно продавать кому угодно.

Вышел из дома. Утро свежее и прохладное. Солнце только поднималось над крышами, роса блестела на траве. По улицам шли мастеровые на работу, грохотали телеги с товарами.

Я зашагал по Заречной улице к центру. До фабрики Баташева минут двадцать пешком. Можно нанять извозчика, но зачем тратить деньги? Пройдусь, заодно соберусь с мыслями.

Шел быстро, обдумывая предстоящий разговор. Баташев человек опытный, купец в третьем поколении. Умеет считать деньги, знает толк в производстве. Не обманешь, не проведешь.

Но я тоже не вчера родился. Инженер, офицер, попаданец из XXI века. Знаю технологии, которые здесь еще не изобрели. Могу предложить то, чего нет ни у кого.

Главное, говорить уверенно, четко, оперировать цифрами. Купцы цифры любят. Выгода, прибыль, окупаемость, вот что их интересует.

Прошел мимо каменной церкви на площади, свернул на Кузнечную улицу. Здесь гудели кузницы, стучали молоты, пахло раскаленным железом и углем. Кузнецы работали с раннего утра, не теряя времени.

Впереди показались корпуса фабрики Баташева. Высокие кирпичные стены, труба над крышей, из которой вился дым. Ворота открыты, во дворе снуют рабочие, везут тележки с медными листами.

Я подошел к воротам. Караульный, тот самый мужик в тулупе с кнутом за поясом, узнал меня, кивнул:

— Здравствуйте, господин капитан. К хозяину?

— К нему.

— Проходите. Он в конторе, на втором этаже главного корпуса.

Я прошел во двор. Справа складские корпуса, слева открытая площадка с грудами медных листов, ящиками с деталями. Запах металла, масла и дыма. Шум невообразимый: стук молотов, скрежет пил, крики рабочих.

Фабрика живет, работает и производит. Баташев крепко наладил дело.

Я прошел к главному корпусу, двухэтажному зданию с рядом окон по фасаду. Зашел внутрь. Коридор широкий, стены побелены, пол дощатый.

По лестнице поднялся на второй этаж. Здесь несколько дверей с табличками: «Бухгалтерия», «Приказчик», «Хозяин».

Я постучал в дверь с надписью «Хозяин». Из-за двери послышался густой голос:

— Войдите!

Я толкнул дверь, вошел.

Контора просторная и светлая. Два больших окна выходят во двор. У одной стены стоит массивный дубовый стол, заваленный бумагами, счетами, образцами изделий. На столе медная чернильница, перья в стаканчике, толстый, раскрытый гроссбух.

У противоположной стены шкаф с документами, полки с образцами самоваров: маленькие, большие, простые, с чеканкой. Все блестят медью и латунью.

На стене висят два портрета в рамах. Один пожилой мужчина с седой бородой, строгим взглядом, в купеческом кафтане. Надпись внизу: «Федор Иванович Баташев, основатель». Второй икона Николая Чудотворца в серебряном окладе.

За столом сидел Степан Федорович Баташев. Одет по-деловому. Темно-зеленый сюртук, жилет, на шее шелковый платок, завязанный узлом. Борода темная, аккуратно подстриженная, волосы зачесаны назад, блестят от помады. Лицо широкое, добродушное, но глаза цепкие, оценивающие, купеческие глаза, все видят, все подмечают.

Он писал что-то в гроссбухе, когда я вошел. Поднял голову, узнал меня, отложил перо. Лицо расплылось в улыбке:

— А, Александр Дмитриевич! Милости просим! — Он встал, вышел из-за стола, протянул руку.

Я пожал ее крепко. Рука у Баташева широкая, мозолистая, не барская, а работящая. Хоть и хозяин фабрики, а сам когда-то у отца в кузнице работал.

— Здравствуйте, Степан Федорович.

— Садитесь, садитесь! — Он указал на стул перед столом, сам вернулся на свое место. — Чаю хотите? Или, может, чего покрепче? У меня мадера есть хорошая, испанская.

— Чаю, спасибо.

Он хлопнул в ладоши. Вошел паренек лет пятнадцати, в фартуке, видимо, ученик.

— Ваня, принеси чаю. Два стакана. И баранок.

— Слушаюсь, Степан Федорович.

Паренек выбежал. Баташев откинулся на спинку стула, сложил руки на груди, с любопытством посмотрел на меня:

— Ну что, Александр Дмитриевич? По какому делу пожаловали? Новый заказ принесли?

Я положил портфель на колени, открыл, достал чертежи:

— Не только заказ, Степан Федорович. Мы ведь подписывали договор о совместном предприятии. Пора начинать реализацию.

Баташев поднял брови, наклонился вперед:

— О! Вот это дело! Я уж думал, вы забыли. Столько времени прошло.

— Не забыл. Просто работы много. Мельницу строю, насосы делаю. Но теперь фундамент готов, есть передышка. Можно заняться нашим предприятием.

Баташев потер руки, довольный:

— Отлично! Давайте обсудим. Я как раз думал на днях, как лучше организовать производство. — Он придвинул гроссбух поближе, открыл на чистой странице, обмакнул перо в чернила. — Рассказывайте, что придумали.

Я развернул первый чертеж, положил на стол перед ним.

— Смотрите, Степан Федорович…

Глава 14

Расширение

Я развернул первый чертеж, положил на стол перед Баташевым.

— Смотрите, Степан Федорович. Я разработал линейку из трех типов насосов. Три разных рынка, три уровня цены, три категории покупателей.

Баташев придвинулся ближе, изучая чертеж. Я указал пальцем на первую схему:

— Насос домашний, малой мощности. Самый простой. Для колодцев, частных домов, небольших хозяйств. Конструкция элементарная: медный цилиндр диаметром в два вершка, длиной в пол-аршина. Поршень кожаный, с железным штоком. Рукоять деревянная, простая. Клапаны латунные, две штуки.

Баташев кивнул, внимательно слушая.

— Производительность пятьдесят-сто ведер в час. Для домашних нужд достаточно. Себестоимость восемь-десять рублей. Продавать можно за пятнадцать-двадцать пять, смотря кому. Мещанину дороже, крестьянину дешевле.

— А кто будет покупать? — спросил Баташев. — Крестьяне у нас небогатые.

— Не самые бедные. Зажиточные крестьяне купят. Плюс мещане, мелкие лавочники, ремесленники. В Туле таких тысячи. Каждому нужна вода из колодца, а ведрами таскать тяжело. Насос удобнее. Я рассчитываю продавать сто-сто пятьдесят штук в год по Тульской губернии.

Баташев почесал бороду, прикидывая:

— Сто штук по двадцать рублей, это две тысячи выручки. Себестоимость как ты говоришь, тысяча. Прибыль тысяча. Неплохо.

— Это только домашние, — сказал я. — Дальше средние.

Я перевернул лист, показал второй чертеж. Конструкция сложнее: два цилиндра, система клапанов, железная рама.

— Насос средний, для мастерских и небольших фабрик. Двухцилиндровая система, работает плавнее, производительность выше. Триста-пятьсот ведер в час. Клапаны латунные, точеные, рама железная, сварная. Рукоять с рычагом, ее легче качать.

— Зато сложнее делать, — заметил Баташев.

— Сложнее, но ненамного. Нужен хороший токарный станок, винторезный для резьбы, сверлильный для точных отверстий. Себестоимость сорок пять-шестьдесят рублей. Продавать за восемьдесят-сто пятьдесят.

— Кто купит?

— Ремесленники, небольшие фабриканты, помещики для своих мастерских. Спрос меньше, чем на домашние, но маржа выше. Сорок-шестьдесят штук в год реально продать. Выручка шесть-девять тысяч, себестоимость три тысячи. Прибыль три-шесть тысяч.

Баташев тихо присвистнул. Глаза загорелись интересом.

Я положил третий чертеж. Самый сложный. Четыре цилиндра, маховик чугунный, система передач.

— Насос промышленный. Мощный. Для крупных фабрик, рудников, пожарных депо, городских водопроводов. Четыре цилиндра работают последовательно, маховик накапливает энергию, ход плавный.