Инженер 3 - Алим Онербекович Тыналин

Баташев взял чертеж, рассматривал пристально:

— Это уже серьезная конструкция. Сложная.

— Да. Себестоимость сто двадцать-сто пятьдесят рублей. Продавать за двести пятьдесят-четыреста. Покупатели заводчики, городские управы, крупные помещики. Объем небольшой, пятнадцать-двадцать штук в год. Но прибыль с каждого сто-двести пятьдесят рублей. Итого три-пять тысяч чистой прибыли.

Я откинулся на спинку стула, давая Баташеву время переварить информацию. Он молчал, перебирая чертежи, что-то прикидывая в уме.

Наконец кивнул:

— Выходит, общий годовой оборот пятнадцать-двадцать тысяч рублей. Чистая прибыль семь-одиннадцать тысяч. Делим пополам, каждому по три с половиной-пять с половиной тысяч. Хорошие деньги.

— Очень хорошие, — согласился я. — При условии, что правильно наладим производство.

Баташев отложил чертежи, посмотрел на меня:

— А что нужно для производства? Какое оборудование?

Я достал из портфеля второй лист, смету. Положил перед ним:

— Вот расчет. Токарный станок малый у меня есть, в казенной мастерской. Починен, работает. Для домашних насосов хватит. Но для средних и промышленных нужно дополнительное оборудование.

Я показал пальцем на список:

— Сверлильный станок. Критически важен. Без него точные отверстия в цилиндрах не сделать. Триста рублей, можно заказать в Туле, у местных мастеров или купить б/у на оружейном заводе.

Баташев кивнул, записывая цифры в свой гроссбух.

— Винторезный станок. Для нарезки резьбы на штоках, клапанах, креплениях. Четыреста рублей. Заказать можно в Москве, там фирма Гужон, французская, качество хорошее.

— Давно есть, — заметил Баташев. — Месяц-полтора доставка из Москвы.

— Полтора месяца, — согласился я. — Но качество стоит того. Дальше. Точильный станок большой, для шлифовки поршней. Без идеальной гладкости поршень будет цеплять за стенки цилиндра, производительность упадет. Сто пятьдесят рублей. Можно купить уже использованный в Туле, такие иногда продают.

— Хорошо.

— Пресс ручной для гибки листовой меди. Корпуса насосов из меди, надо гнуть листы, придавать форму. Двести рублей. Можно заказать у местного кузнеца, не обязательно покупать новый.

Баташев записывал, не перебивая.

Я продолжил:

— Это для первого этапа. Домашние и средние насосы. Итого тысяча пятьдесят рублей только оборудование. Плюс материалы нужны: медь листовая пятьдесят пудов, латунь двадцать пудов, кожа дубленая десять шкур, железо полосовое тридцать пудов. Еще пятьсот рублей. Плюс инструменты мелкие: напильники, метчики, плашки, штангенциркули, шаблоны. Двести рублей.

Баташев поднял глаза от гроссбуха:

— Уже тысяча семьсот пятьдесят. А промышленные насосы?

— Для них нужно более серьезное оборудование. Большой токарный станок, для обработки крупных цилиндров. Девятьсот рублей. Строгальный станок, для обработки фланцев. Пятьсот рублей. Расточной станок, для точной расточки внутренних диаметров. Шестьсот рублей. Можно заказать в Петербурге, на заводе Берда. Там же, где я заказывал паровую машину для мельницы Баранова.

— Еще две тысячи, — подсчитал Баташев. — Итого почти четыре тысячи одного оборудования.

— Да, — кивнул я. — Но не сразу. Поэтапно. Первый этап, первые два месяца: производим только домашние насосы. Нужно оборудование на тысячу двести рублей. Второй этап, третий-четвертый месяц: добавляем средние насосы. Докупаем еще на тысячу четыреста. Третий этап, пятый-шестой месяц: запускаем промышленные. Последние тысяча четыреста.

Баташев откинулся на спинку стула, сложил руки на груди. Лицо задумчивое.

— Поэтапно разумнее, — сказал он наконец. — Меньше риска. Если первый этап провалится, хотя бы потеряем не все деньги.

— Именно, — согласился я. — Плюс долго везут оборудование из Петербурга. Два-три месяца. Пока они делают большие станки, мы уже начнем домашние насосы продавать.

— Логично.

Я достал следующий лист, смету первого этапа:

— Вот детальный расчет на первые два месяца. Сверлильный станок триста рублей. Винторезный четыреста. Точильный сто пятьдесят. Пресс двести. Материалы пятьсот. Инструменты двести. Расширение помещения четыреста рублей, если управа разрешит пристроить к казенной мастерской или поставить перегородку. Резерв двести на непредвиденное. Итого ровно две тысячи.

Баташев изучил смету.

— А помещение? — спросил он. — Где производить будем? У меня на фабрике места нет, все занято.

Я ждал этого вопроса. Приготовил ответ:

— Три варианта. Первый: расширить казенную мастерскую, где я работаю смотрителем. Преимущества: уже есть помещение, часть оборудования, центр города, рядом с заказчиками. Недостатки: нужно согласовать с управой, возможны бюрократические проволочки.

— Зубков? — хмыкнул Баташев. — Тот еще сухарь.

— Второй вариант: снять складское помещение в торговых рядах. Преимущества в том что это независимость и полная свобода. Недостатки дорого, пятьсот-восемьсот рублей в год аренда, плюс надо переоборудовать.

— Дорого, — согласился Баташев.

— Третий вариант. Использовать часть вашей фабрики. Преимущества: доступ к инфраструктуре, к рабочим, к материалам. Недостатки: мы и так слишком много у вас берем.

Баташев усмехнулся:

— Последний вариант исключаем сразу. Места нет, да и смешивать производства не стоит. Самовары отдельно, насосы отдельно. Второй вариант дорог. Остается первый. Казенная мастерская.

Я кивнул. Именно на это и рассчитывал.

— Тогда мне нужно договориться с управой. С Зубковым.

Баташев налил себе чаю из самовара, стоявшего на столе. Сделал глоток, посмотрел на меня поверх чашки:

— Зубков чиновник осторожный. Любит порядок, бумаги и уставы. Новшества не любит. Как вы убедите?

Я улыбнулся:

— У меня есть план. Представлю расширение как выгоду для города. Больше насосов, безопаснее от пожаров. Частные заказы это дополнительный доход в казну через налоги. Плюс намекну, что если откажет, я уйду из казенной мастерской совсем. Тогда город останется без смотрителя, придется искать нового после Сидорова. Зубков этого не захочет.

Баташев расхохотался, хлопнув ладонью по столу:

— Хитро! Мне нравится! Вы не только инженер, Александр Дмитриевич, но и неплохой переговорщик.

— Учился у лучших, — ответил я сухо. — Но есть еще одна сложность. С Зубковым.

Баташев поднял бровь:

— Какая сложность?

Я откинулся на спинку стула, сложил руки:

— Павел Захарович Зубков и я не в лучших отношениях. Помните историю с насосами? Он прислал инспектора Морозова забраковать мою работу. Потом случился пожар, резиденцию губернатора спасли мои насосы. Беляев отстранил Зубкова от должности до разбирательства. Зубков вернулся, но обида осталась. Он считает, что я его унизил.

Баташев нахмурился:

— Понятно. И вы думаете, он назло откажет в разрешении?

— Не просто думаю, уверен. Зубков чиновник мелочный и злопамятный. Плюс есть еще молодой Долгорукий, сын статского советника. Они оба плетут интриги против меня. Если я приду к Зубкову просить разрешения напрямую, он откажет, сославшись на какие-нибудь формальности.

Баташев задумчиво потер бороду:

— Ситуация неприятная. Что предлагаете?

Я наклонился вперед, понизив голос:

— Обходной маневр. Зубков откажет мне лично. Но если запрос придет не от меня, а от купеческой управы, от группы уважаемых купцов города, ему будет сложнее отказать. Тем более если запрос составить так, что отказ выглядит глупо и невыгодно для города.

Баташев прищурился:

— Объясните подробнее.

Я наклонился ближе:

— Вот план. Вы, Степан Федорович, как купец второй гильдии, пользуетесь уважением в купеческой среде.