Воронцов. Перезагрузка - Ник Тарасов

Мысли опережали одна другую. Можно было бы начать с простого — оконное стекло для себя, для местных помещиков. Потом наладить производство посуды. А там, глядишь, и до художественного стекла дойдём… Да что там говорить, можно будет целую империю построить на этом кварце!

— Барин, а может, отдохнём? — простонал Митяй, останавливаясь и ставя мешок на землю. — Тяжко больно…

— Терпи, казак, — подбодрил я его. — Видишь вон ту рощицу? До неё дотащим, там и передохнём. А потом уж до дома рукой подать.

Вернувшись в Уваровку, когда уже солнце клонилось к закату, окрашивая небо в алые и золотистые тона, мы бросили мешок во дворе. Я сказал Митяю, чтобы в сарай занёс, а то мало ли — дождь пойдёт, чтобы не промок наш драгоценный груз.

— И смотри, никому пока ни слова, — добавил я, понизив голос до заговорщицкого шёпота. — Время придёт — все узнают. А пока молчок.

Митяй кивнул, хотя в глазах его читалось недоумение. Бедняга не понимал, что он только что помог перенести целое состояние.

Заглянул к мужикам, которые трудились в избе. Те вовсю стучали молотками, вбивая клинья как распорки. Работа кипела — внутренняя стена уже была готова, стояла прямо как будто бы здесь и была всегда. Да и дверь уже заканчивали делать с этой стороны — одну ещё когда уходил навесили, вторую сейчас подгоняли по размеру.

Прохор с Фёдором сколачивали топчаны — простые, но крепкие. Не должны развалиться такие кровати, прослужат какое-то время.

— Ай, молодцы, мужики! — похвалил я их, осматривая работу. — Вас тут ещё на пару дней запрячь, так вы дворец выстроите! Будут хоромы получше, чем у барина вашего.

Те смущённо заулыбались, покраснели как маки, и Прохор, которого я окрестил про себя ворчуном, сказал:

— И вам, барин, тоже сделаем хорошую избу. Только времени не хватает на всё сразу. Да вы не беспокойтесь — управимся!

Я лишь кивнул, а спустя каких-то полчаса услышал, как заскрипела телега. Илья с Петром вернулись с Липовки, притащив баулы с вещами. Лошадь тяжело дышала, явно устала от груза и дальней дороги.

Среди привезённых вещей оказался и сундук Фомы, да пара его баулов, от чего тот аж просиял как медный самовар и принялся благодарить Петра.

— Спаси тебя Господь, Петрушка! Думал уж, пропали мои пожитки! А тут вон они, целёхоньки!

Пётр же, вытирая пот рукавом, доложил мне:

— Вот, барин, ещё одну, ну максимум две ходки — и с переездом покончено. Почти все мои вещи забрали и вот, часть Фомы перевезли, да кур этих проклятых осталось забрать. И всё — можно жить по-человечески.

— Молодцы, — сказал я, хлопнув его по широкому плечу. — Но ещё бы, может, какую мебель получится со старых домов перетащить? А то мужики-то всё сразу и не сделают, а жить как-то надо.

Пётр лишь кивнул, а я, отведя его чуть в сторону от остальных, добавил:

— Петь, завтра с тобой на Быстрянку пойдём, дело к тебе есть. Нужен взгляд умельца. Ты же у нас, как говорят, и кузнец, и плотник — мастер на все руки. Поможешь?

Пётр зачесал затылок, явно соображая, что бы это могло значить:

— Помогу, барин. Чего ж не помочь-то? Вы только скажите, что нужно, а я уж постараюсь. — И это, — уже более смущённо и тихо произнёс он. — Мне бы ещё… землицы бы хоть кусочек… Если можно…

— Будет тебе земля, — отмахнулся я великодушно. — Но сперва дело сделаем, а там и подумаешь — сколько тебе этой земли понадобится.

Отойдя ещё дальше в сторону, чтобы никто не услышал, я добавил заговорщицким тоном:

— Мельницу я хочу поставить. А это, Петь, не только мука будет… — Я чуть было не запнулся, едва не ляпнув про модернизацию и промышленную революцию. — Короче, разберёмся. Главное — с жильём управиться, а там я тебе такое поручу, что не только Уваровка ахнет, а вся губерния про нас знать будет!

Глаза Петра загорелись любопытством и предвкушением. Видно было, что мужик не промах, схватывает на лету. Именно такие люди и нужны были для воплощения моих грандиозных планов.

Пётр хмыкнул, но спорить не стал. Видать, наслышан от Ильи, что барин чудной немного, но что делает — то получается. А я ведь и правда после того, что Фома сказал про Петра, прикинул: в двадцать первом веке такого мужика в какие-нибудь стартапы бы засунул без раздумий. Если человек рукастый, то оно везде полезно будет — хоть избы рубить, хоть бизнес строить.

Тут ко мне подошёл Фома, потирая руки и явно что-то обдумывая. Начал немного издалека, осторожно подводя разговор к тому, для какого же дела нужен он мне.

Я не стал ходить вокруг да около, как делают в деловых переговорах, когда все знают суть, но никто не хочет первым показать карты.

— Да есть у меня на счет тебя задумка, — говорю ему прямо, — да и не одна. Товар будем делать разный, поэтому торговлю будем поднимать. Вот для этого ты мне и нужен. У тебя как у купца и жилка же есть, и связи, поди, остались. Потянешь?

Фома на секунду задумался, глаза забегали — считал, прикидывал. Потом медленно кивнул, словно внутри что-то щёлкнуло:

— Потяну, барин, — выдохнул он с облегчением человека, который наконец понял, что в стороне не останется да к делу своему любимому вернется. — Связи, конечно же, есть. В Новгороде, да в Туле людишки остались. Кое-кто ещё помнит старые времена, когда мы с обозами ходили. Только дело дай да товар, а я развернусь так, что по всей округе судачить будут.

— Вот и ладно, — хмыкнул я, чувствуя, как внутри поднимается волна удовлетворения от удачно проведённых переговоров.

К вечеру же деревня гудела, как растревоженный улей. Работа кипела — кто-то тащил доски, кто-то стучал по деревянным клиньям, кто-то что-то обсуждал, размахивая руками.

Бабы накрыли стол у меня во дворе прямо под открытым небом — каша с салом, от которой шёл дух на всю округу, хлеб ещё тёплый, квас в глиняных кувшинах. Не знаю, то ли Илья, а может, Степан принёс бочонок пива — где они его берут, ума не приложу, но слюнки потекли у всех.

Мужики упахались за день, что ели так,