Воронцов. Перезагрузка - Ник Тарасов

— Доброе утро, барин! — бодро поприветствовал он. — Вот, принёс, чем разговеться.

Я не выдержал любопытства и заглянул под рушник, которым была накрыта корзина. Ржаной каравай, ещё тёплый — видно, только из печи. Полдесятка отварных яиц в скорлупе, кусок сала, аккуратно завёрнутый в чистую тряпицу. Да кувшин кваса, от которого шёл кисловатый, но аппетитный запах.

Простенько, но душевно — как и вся эта жизнь в Уваровке. Желудок тут же отозвался голодным урчанием, напоминая, что вчерашний ужин давно переварился.

— Митяй, а кто это так о нас заботится? — спросил я, доставая из корзины ещё тёплый хлеб.

— Да кто ж его знает, — улыбнулся парень. — Видать бабы поставили на довольствие барина. Все стараются, все помочь хотят.

Сердце потеплело от такой заботы. В Москве соседи друг друга в лицо не знали, а здесь… Здесь люди о незнакомом человеке думают, как о родном. Хотя, был бы я не барин — не понятно как бы все сложилось.

— Митяй, ты корзины-то у забора оставь, — сказал я, отламывая ломоть хлеба и намазывая его густым слоем сала. — А то хозяюшки ведь не напасутся.

— Я им новые сплету! — выпалил Митяй с полным ртом. Крошки летели во все стороны, но парень явно был в восторге от собственной находчивости.

— Вот и плети, — кивнул я, жуя сало. Соль хрустела на зубах, и от этого простого завтрака появлялось ощущение сытости, которого не давали никакие ресторанные изыски в прошлой жизни. — В общем, ты делом займись, мужикам помогай. Дом-то доделывать надо, крышу особенно — а то дожди зарядят и затопит там все в избе. А мы с Петром по делам сходим.

Митяй довольно хмыкнул, видимо, представляя себя мастером на все руки. Позавтракав, я допил из деревянной кружки квас и вышел на улицу.

Ещё раз умылся из бадьи. Вода бодрила лучше, чем кофе в моём времени — может, дело было в её чистоте, а может, в том, что организм начинал привыкать к новому ритму жизни. Капли скатывались с подбородка, и я с удовольствием вдыхал утренний воздух, в котором смешивались запахи дыма из печных труб, свежескошенной травы и речной прохлады.

А тут и Пётр подоспел — лёгок на помине.

— О, Пётр! — поздоровался я, вытирая руки о холщовое полотенце. — Только хотел за тобой Митяя посылать, а ты уже тут. Ты позавтракал?

— Да, боярин, — кивнул он, потирая мозолистые руки и поглядывая на меня с любопытством. — Ну что, куда идём? Что хотели показать?

— К Быстрянке пойдём, — сказал я. — Дело есть важное. Там всё покажу и расскажу подробно.

Я повернулся к Митяю, который уже успел приняться за работу и что-то мастерил из прутьев:

— А ты, Митяй, как я сказал, в деревне остаёшься. Мужикам помоги, да гляди, чтоб работа спорилась.

Митяй вроде бы надулся — видимо, ему хотелось пойти с нами и посмотреть что там барин задумал, но спорить не стал. Только кивнул.

Мы с Петром двинулись к реке, идя по тропинке, которая петляла между огородами и задворками. Утро выдалось ясное, солнце только начинало припекать, а в воздухе ещё держалась ночная прохлада. По пути встречались ранние пташки из деревенских — кто с коромыслом к колодцу, кто с кошёлкой за грибами в лес. Все кланялись, но как-то осторожно, будто всё ещё не знали, чего от меня ожидать.

— Далеко идти-то? — поинтересовался Пётр, перешагивая через небольшую канавку.

— Да нет, рукой подать. Вон уже и шум слышно.

И правда, до нас доносился мерный гул воды, разбивающейся о камни. Ещё несколько поворотов тропы — и мы вышли к Быстрянке.

Перекат всё так же бурлил, как котёл с похлёбкой на большом огне. Пена с брызгами летела на все камни вокруг, радуги играли в мельчайших капельках. Я остановился у самого берега, и Пётр притормозил рядом, явно гадая, зачем я его сюда притащил.

— Вот смотри, — сказал я, показывая рукой впереди себя. — Берег крепкий, не илистый и течение сильное. Самое то для мельницы будет.

Пётр, глядя на этот почти маленький водопад, аж перекрестился, будто я ему не мельницу строить предлагал, а в бой с невиданными силами идти заставлял. В его глазах читалось что-то между благоговением и страхом — видимо, такие проекты ему в голову не приходили.

— Мельницу? — переспросил он с сомнением. — Да тут вода-то больно быстрая… Как же её укротить-то?

— А вот как, — я подобрал прутик и присел у воды. — Колесо будет тут, смотри.

Я стал рисовать на мокром песке, чертя будущие схемы. Сперва нарисовал большое колесо с лопастями.

— Деревянное сделаем, дубовое или из акации. Лопасти поставим под углом, чтобы течение его крутило как надо. Видишь? Вода будет ударять в лопасть, колесо поворачивается, следующая лопасть подставляется под струю…

Каждое своё слово я подкреплял зарисовкой — не схематично, а достаточно точно, благо техническое образование никуда не делось. Пётр смотрел на всё это дело и кивал, мол, да, вроде не сложно.

— Посередине выведем ось, — продолжал я, рисуя дальше. — Туда вставим вал, через переходники всё соединим. А уже от вала пойдёт привод на жернова.

Я ухмылнулся, видя, как Пётр старается всё запомнить, и стал усложнять. Нарисовал рядом механизм подъёма.

— Это вот будет механизм отката, — пояснил я. — Нужно для того, чтобы колесо можно было поднять, если по весне река разольётся или просто воды много будет. А то ведь снесёт нашу конструкцию к чертовой матери.

Пётр почесал затылок:

— Оно-то так, да как же его поднимать-то? Тяжеленное ведь будет.

— А вот так, — я нарисовал систему блоков и противовесов. — Верёвки, деревянные ролики… Один человек справится, если с умом подойти.

Дальше я начертил схему примитивного редуктора — системы деревянных шестерёнок, которые позволяли бы регулировать обороты.

— Это затем, чтобы можно было скорость менять, — объяснял я, рисуя зубья на колёсах. — Если нужна сильная тяга — быстрее крутим, если меньше — помедленнее. А то ведь как без регулировки.

В общем, чертёж выходил у меня как из учебника по сопромату, только без формул. Благо, техническое образование не пропьёшь, а проектирование в AutoCAD в прошлой жизни мне нервы так ещё вымотало, но знания остались в голове.