Галя, у нас семидесятые! - Анна Наумова

Вспомнив, как шумной компанией стиляг мы когда-то гуляли по «стриту» — участку улицы Горького от Маяковки до трубы (подземного перехода, который сейчас проходит под Манежной площадью), я прошлась по тому же маршруту. Однако безрезультатно. Ни наверху, ни в подземных переходах кого-то с «хайером» я не встретила. Жаль… А я-то уж было начала надеяться, что напала на след… Не повезло мне ни в этот день, ни в следующий. Так и наступил канун нового, 1975 года.

Совсем было отчаявшись, я махнула рукой и решила: сегодня тридцать первое декабря. Может быть, случится со мной новогоднее чудо? Во время своего первого путешествия в СССР в этот чудесный вечер я познакомилась с прекрасными ребятами. Во время второго, тоже в канун Нового Года, мне позвонил Лидин муж, Андрей, с чудесной новостью. А потом я неожиданно для себя, положив на рычаг трубку проводного телефона в советской коммунальной квартире, оказалась у себя дома. Точнее, в квартире своего теперешнего жениха. А вдруг в этот день что-то случится? Бывают же на свете чудеса… Может быть, мне посчастливится найти иголку в стоге сена?

В этот день в нашей квартире было шумно. По уже сложившейся традиции Новый Год все справляли вместе, на кухне. Подарков соседи друг другу не дарили, просто скидывались, чем Бог послал: кто мясо из деревни привезет, кто пирогов напечет, кто дефицит какой вроде приличной колбасы достанет. Взрослые суетились у плиты и нарезали салаты, ребятня украшала квартиру гирляндами. Егор со своим вторым отчимом, которого он совершенно не боялся и по-дружески звал «Митричем», съездили на дачу и привезли из леса отличную небольшую елку, которой и украсили кухню.

Я внесла свою долю в подготовку к празднику: тщательно убралась во всех местах общего пользования, помогла Егоркиной маме настрогать оливье на всех и, пообещав вернуться к одиннадцати часам вечера, наскоро оделась и потопала на «Пушку». И кажется, в этот раз не зря.

У памятника поэту собралась компания, не в рубашках, конечно, но одетая довольно легко — в короткие куртки и джинсы. Впрочем, сегодня это не казалось странным. В Москву нежданно-негаданно пришла оттепель, все вокруг растаяло, и кое-кто ходил без шапки. Длинноволосые парни с «хайером» что-то лениво пели под гитару, а ярко накрашенные девчонки о чем-то весело переговаривались. Я с удивлением заметила, что в компании были не только юнцы — вот этому мужчине с бородой, который стоял ко мне боком и с кем-то беседовал, явно уже за тридцать.

— Эй, герла! — окликнул меня кто-то из ребят, на вид — лет двадцати пяти. — Тоже хочешь попеть? Айда с нами, мы не кусаемся, не обидим. Играть умеешь? Может, согреться хочешь? У нас есть…

Разговаривал парень вполне доброжелательно и миролюбиво, несмотря на развязный тон. В другой раз я, может быть, и попела бы с ребятами что-то из «Deep Purple». Ну и что, что они моложе! Но сейчас было не до этого.

— Да нет… Я тут знакомого ищу.

— Знакомого? — весело спросил парень, перебирая струны. — Ну считай, уже нашла. Я готов познакомиться!

— Нет, я своего знакомого ищу, — твердо повторила я. — Сергей, Лютиков. Он из ваших. Жил на «Соколе» с родителями, потом съехал.

Парень посерьезнел. Видимо, понял, что мне действительно нужна помощь.

— Тебя как зовут?

— Даша.

— Ну… даже не знаю, чем тебе помочь, Даша. Сергеев-то в Москве пруд пруди. Разве что Клауса спросить.

— Клауса? — ухватилась я за знакомое имя, которое когда-то упоминал Сережка. — А ты его знаешь?

Парень рассмеялся.

— Его все знают, красивая. Сейчас и ты узнаешь! Эй, Клаус! Иди сюда! Надо девушке помочь!

Бородатый мужчина, на которого я изначально обратила внимание, обернулся. Его русые уже чуть с проседью волосы доходили до поясницы. Он был без шапки, и я заметила широкую ленточку у него на волосах.

— Привет! — широко улыбнулся мне старый знакомый. — Сколько лет, сколько зим!

Глава 14

— Ты? — не веря своим глазам, спросила я и уставилась на подошедшего. — А… это… как?

— А вот так, — довольно улыбнулся Клаус, он же — мой давний знакомый музыкант Николай — широкой знакомой улыбкой. Неужели это он? Вот в жизни бы не подумала… Не найдя в себе сил вымолвить ни слова, я рассматривала старого приятеля, с которым мы ходили в позже ставшее культовым кафе «Мороженое», Третьяковскую галерею, Большой театр, катались на катке и танцевали под музыку приемника «Спидола» в съемной комнате коммунальной квартиры… Тогда я еще не подозревала, что вскоре окажусь в самой гуще страшных и невероятных событий и даже приму участие в поимке страшного преступника.

Эту комнатку с плакатами на стене, в которой сохранились массивная дореволюционная мебель и старое пианино, снимал его приятель Владимир Ионесян, который позже войдет в историю под кличкой «Мосгаз»… В ту зиму несколько раз мне снился один и тот же страшный сон: я иду по какой-то тропинке, по обе стороны которой сквозь тяжелый густой туман не видно абсолютно ничего, а впереди меня идет высокий мужчина с чемоданом в руке, пальто и шапке, уши которой были завязаны на затылке. Когда мужчина поворачивался ко мне лицом, я вспоминала, кто он, и почему-то от этого меня сковывал ужас… И по сей день меня передергивало от этих воспоминаний.

Сказать, что Николай изменился — не сказать ничего. От аккуратного идеологически выдержанного «полубокса» и следа не осталось — теперь мой старый знакомый носил длинные волосы, ленточку вокруг головы, а на обеих руках его были разноцветные браслеты. Этот вальяжный беззаботный хиппи-пацифист ничуть не походил на вечно смущающегося парня из интеллигентной семьи с нотной папочкой в руках, которого я когда-то вежливо продинамила и оставила во френдзоне, обжегшись на первой истории с Ваней и твердо решив больше никогда не влюбляться, если ненароком снова попаду в СССР.

Еще у моего знакомого музыканта отросла просто роскошная борода, которой позавидовал бы любой лесоруб или даже современный хипстер — покороче, чем волосы, почти доходящие до пояса, но тоже довольно длинная. Ее он заботливо перевязал разноцветной резиночкой — наверное, чтобы не мешала есть и не путалась. Интересно, как он не боится в таком виде рассекать по городу? Вдруг засмеет кто? Или бороду случайно зажмет дверьми в вагоне метро?

— Что, так сильно