Станция "Фронтир" - Никита Семин

Стеллажи с оружием опустели за секунды – хватали что попало. Лязг магазинов (вставляли криво, роняя патроны), скрежет прикладов о металле, мат – сплошная какофония паники.

Молодые рекруты... Бедняги. Глаза как блюдца, полные чистого, неразбавленного ужаса. Суетились, путались под ногами, роняя снаряжение. Кислый, липкий запах их страха висел в воздухе плотнее дыма. Потные ладони скользили по холодному металлу винтовок. Стальные двери казарм распахнулись с грохотом.

Поток не отряд, именно поток – вооружённых людей в алой броне хлынул в коридоры. Сержанты орали, пытаясь навести подобие порядка, строя их в нестройные, дрожащие колонны. Тыкали пальцами в сторону «Дельты»: — Быстро, черти! Бегом, бегом! Сука, не толкайся!

Броня лязгала, сапоги грохотали по решётчатому полу. Лица под забралами... бледные. Восковые. Адреналин и абсолютное недоумение читалось в каждом взгляде. Кто? Кто осмелился атаковать «Карнак»? Как? Как они прорвались сквозь внешние рубежи? Вопросы висели в воздухе, смешиваясь со смрадом страха. Отряды растекались по узлам обороны. Тяжёлые пулемётные расчёты, пыхтя, тащили свои «Скорпионы» к блокпостам – станины скрежетали по полу. Снайперы метались: "Здесь видимости ноль!", «Ищи другое!». Инженеры долбили кулаками по кнопкам, пытаясь задраить шлюзы – Заклинило! Чёрт, заклинило!

Гул герметизирующих кое-где дверей добавлял низких, угрожающих басов к этой симфонии неразберихи. Воздух свистел через щели в не до конца закрытых шлюзах, неся с собой едкую мглу пороха и страха. Везде царила запоздалая, отчаянная суета. Словно муравейник, в который ткнули палкой. Слишком поздно.

Сектор «Омега» Глубоко в недрах. Гораздо глубже. Здесь... было иначе. Совсем. Коридор перед казармой «Черепной Стражи» тонул в полумраке. Стены – не серый сплав, а полированный чёрный камень – поглощали свет редких синих светильников, похожих на мёртвые, невидящие глаза. Воздух – ледяной. Стерильный. Пахло озоном и холодом пустоты. Тишину нарушало лишь ровное, низкое жужжание силовых полей на дверях и... монотонный, неумолимый ритм шагов. Тук. Тук. Тук. Как маятник Судьбы.

Дверь в казарму – массивная, чёрная, безликая, лишь выгравированный символ скорпиона блестел тускло – бесшумно раздвинулась. Не скрипнула. Не стукнула. Просто... растворилась. Из мрака вышли фигуры. Не солдаты. Орудия. Орудия смерти, облачённые в кошмар.

Броня: «Костяной Панцирь». Глянцево-чёрный хитин, натянутый на титановый каркас, будто вторая кожа адского насекомого. Стыки светились тусклым багровым – не светом, а жаром, как раскалённые швы в кузнечном горне. Наплечники? Стилизованные клешни. Острые. Угрожающие. Шлемы... Безликие. Гладкие, как полированный обсидиан. Ни щели, ни решётки – только узкие прорези визоров. И оттуда – холодный, бездушный красный свет. Не горел – излучал угрозу. На груди у каждого – инкрустация. Рубиновая. Скорпион. Капля застывшей крови.

Оружие: Висело не как снаряжение, как продолжение их тел. «Жала» — тяжёлые плазменные карабины, длинные, с гранёными стволами. Батареи гудели тихо, зловеще. «Хвосты» — микро-дроны, притаившиеся на предплечьях. Тонкие, как иглы шприцев. С нейротоксином. Тихие убийцы. «Мандибулы» — виброклинки на бёдрах. Не просто ножи – жужжащие, дрожащие от нетерпения лезвия. Готовые рвать плоть.

Движение: Абсолютная синхронность. Десять пар тяжёлых сапог ударяли по холодному полу – мерный стук. Раз. И ещё раз. Ни звука, кроме этого. Ни жеста лишнего. Ни поворота головы. Плавно. Не как люди, как тени. С уверенностью хищников, знающих, что добыча уже в ловушке. Красные визоры скользили по стенам, по потолку, сканируя пространство. Холодно. Расчётливо. Машинально. От них веяло... космической пустотой. Тем холодом, что выжигает душу. И жестокостью. Жестокостью испытаний, стёрших всё человеческое. Воздух вокруг них казался ледяным; багровые стыки брони светились, как угли в кромешной тьме. Их походка... это был неумолимый отсчёт секунд до казни.

Лидер: Впереди. Один. Выше. Шире в плечах. Его броня – не просто чёрная. Она была тьмой, поглощающей свет. Хитин казался... живым. Дышащим. На спине – усиленный каркас, как горб, для чего-то тяжёлого, пока невидимого. В руке – не «Жало». Длинный, искривлённый посох из чёрного металла. Увенчанный пульсирующим кристаллом. Темно-багровым. «Нейронный Бич». От него шёл едва уловимый гул, отзывавшийся тупой болью в висках. Шлем... Сплошная чёрная маска. Без щели. Без визора. Просто... гладкая, непроницаемая поверхность. Излучающая немую, всесокрушающую угрозу.

Они прошли по коридору. Игнорировали панику, доносившуюся из громкоговорителей: «...отступаем!... нужны подкрепления в «Гамму»!...» – как назойливый фоновый шум. Красные огни тревоги, мигающие на стенах, отражались в их визорах (и в непроницаемой маске Скорпио) как отблески далёкого, неинтересного пожара. Они не спешили. Зачем? Они знали. Враг уже здесь. Внутри. И этот враг... будет сломлен. Их холодная, абсолютная уверенность была осязаемой. Даже закалённые техники Сектора «Омега», мелькнувшие в боковом тоннеле, отпрянули к стенкам, прижавшись спинами к холодному камню, опустив взгляд. Не дыша.

«Черепная Стража» выдвигалась на охоту. Ангар «Дельта» с его шумным, грязным хаосом? Всего лишь первая клетка в их бесконечном лабиринте смерти.

***

Сектор «Гамма» Контраст? Огромный. После стерильных тюремных блоков – здесь было... жалкое подобие жизни. Узкие коридоры с дверьми в каморки-модули, жалкие кафешки с выцветшими вывесками («Звёздная Пыль» – горькая ирония!), офисчики надзирателей – всё серое, унылое, пропахшее бедностью и страхом. Блёклый сплав стен покрыт выцветшими постерами – правила станции, пропаганда Империи с лицом Мирта, уже облупившимся по углам. Освещение? Тусклое. Мерцающее. Лампа то гаснет, то вспыхивает. Воздух тяжёлый, удушливый – пыль, едкий дым от тлеющей где-то проводки, вонь дешёвой еды, пота... и свежей крови. Очень свежей. Повсюду следы только что отгремевшего боя: опрокинутые столы и стулья в кафе, разбитые панели управления, вырванные провода, свисающие, как кишки, из потолка, тёмные, липкие брызги на стенах и полу. Гул боя из соседних секторов и вой сирен, глухо били в грудь, отдаваясь в висках. Дышать было тяжело.

Наёмники «Золотого Клыка» вкатились в «Гамму»... Нет, ворвались. Как селевой поток из грязи, огня и ярости. Десятки озверевших боевиков – настоящий тайфун! – залили коридоры. Врывались в помещения, сметая жалкие очаги сопротивления грубой силой, огневой мощью и диким рёвом. Лязг «Бульдогов» оглушал! Тяжёлые очереди крошили двери и консоли. Тра-та-та! Дребезг, искры, щепки от пластика. Гранатомётчики орали нечленораздельно, швыряя осколочно-фугасные «подарочки» – БУМ! – в забаррикадированные двери офисов надзирателей. Выстрелы. Смех. Дикие, гортанные боевые кличи, – «За Клык!», «Рви их!» – заполняли пространство, давя даже вой сирен. Вакханалия разрушения была их стихией.

В разбитом кафе «Звёздная Пыль» за опрокинутым барным стойком, притаилась Лекс, закусив до крови нижнюю губу. Сердце колотилось, как бешеное. Пальцы – тонкие, быстрые, с облупленным чёрным лаком – летали по клавишам портативного терминала, соединённого кабелем с оголённым узлом в