Хранитель миров. Книга 1 - Андрей Вячеславович Шевченко

только потолок был серым — стены «красовались» таким же цветом. Почему жрецы красят свои норы в такой унылый цвет, он не понимал. У жреческого сословия богатств — несметно. От добычи каждой компании им идёт ровно треть, независимо, участвовали в ней представители жрецов или нет. Они могли бы украсить стены этого отнорка драгоценными металлами, а на потолок налепить тысячи алмазов — и это ничуть не уменьшило бы их богатств. Должно быть, нравится жрецам такой унылый цвет, потому и сами вечно ходят в серых хламидах. А вот Конобиан, к примеру, предпочитал всем цветам красный. Цвет крови. Он всегда бодрит, вызывает аппетит и напоминает о врагах, которые ещё живы. Живы до тех пор, пока до них не дотянутся руки Покорителей миров.

Статус-шеф поднялся с широкой лавки, с удовольствием потянулся и повернулся к зеркальной стене. Такие зеркальные стены жрецы всегда устанавливают в очагах обновления, потому что пациенту первым делом необходимо посмотреть на своё новое тело и убедиться, что с ним всё нормально. Вот и Конобиан не стал исключением. Вроде бы уже шестой раз проходит эту процедуру, должен бы перестать беспокоиться, но нет — каждый раз с волнением разглядывает обновлённого себя.

Конобиан ощерил в улыбке широкую пасть, полную белоснежных, острых и крепчайших зубов. Да, всё прошло, как надо. Четырёхсотлетнее тело снова стало молодым, вернувшись в возраст пятидесяти лет — самого пика физического развития демона. Он оглядел себя с верхушки костяного гребня на голове до самых кончиков когтей на ногах и издал удовлетворённый рык. Он идеален! Пошевелил мускулистым хвостом и, не выпуская жало, сделал пару хлещущих ударов вправо и влево от себя — третья опорная конечность работала отлично.

Он снова осмотрел своё тело и не нашёл никаких следов от прошлых ранений. Ещё вчера его шкура была покрыта рубцами и шрамами, ещё вчера переломанный и неправильно сросшийся хвост не был способен помочь хозяину в бою, ещё вчера в пасти не хватало половины зубов, а те, что оставались, превратились в сгнившие пеньки. Вчера он был наполовину слеп — удар мечехвоста едва не разбил Конобиану голову, оставив на память о захвате мира Фереа глубокий шрам на всю физиономию и вытекший глаз. Вчера он был изломанным калекой, оставившим своё здоровье в бесчисленных боях.

А сегодня Конобиан превратился в молодого, сильного, пышущего энергией демона. Звание статус-шефа, присвоенное ему самим Протектором шестнадцати миров за многочисленные былые заслуги, на которое вчера мог покуситься любой более-менее нахальный молодняк, теперь надолго останется с Конобианом. Потому что каждого, кто посмеет попробовать отобрать у него звание, Конобиан теперь попросту разорвёт в клочки.

— Хорош, как и прежде, — послышался скрипучий голос жреца. — Вот только надолго ли? Опять ведь полезешь в самое пекло, и лет через десять снова превратишься в убогую развалину — переломанную и покрытую шрамами.

Конобиан не стал оборачиваться — ему и в зеркале было видно тощую фигурку в серой хламиде, стоявшую в дальнем углу отнорка.

— Таков путь истинного Покорителя, Жесер, тебе ли напоминать об этом?

— Путь, да, — проворчал жрец. — Прийти в новый мир и поскорее повышибать мозги всем разумным, кого увидишь. А энергию жизни кто будет собирать?

— Сам же знаешь, боевое безумие — вещь особая и контролю не поддающаяся, — пожал широченными плечищами Конобиан.

— Ой, вот не надо мне тут в уши дуть про ваше боевое безумие! — поморщился жрец, отчего его худое коричневое лицо стало похожим на перезрелый плод магуа. — Скажи прямо: ты и твои штурмовики просто удовлетворяют жажду безнаказанного убийства. Вы же просто маньяки: как дорвётесь до очередного мира, так и льёте бездумно кровь местных.

Конобиан почувствовал, как его начинает захлёстывать ярость, но сдержался, не дал ей выплеснуться наружу. Нельзя ссориться со жрецами, иначе навсегда останешься калекой без шанса вернуть себе здоровье и молодость. К тому же, Жесер являлся давним дружком Конобиана — ещё с тех пор, когда нынешний статус-шеф был простым боевиком, а сам жрец только начинал карьеру. Другому бы Конобиан уже башку снёс за подобное оскорбление, а Жесеру приходилось прощать подобные разговоры. К тому же, только Жесеру Конобиан мог доверить своё драгоценное тело для очередного сеанса омоложения. Не раз и не два бывали случаи, когда пациент из старика или калеки превращался в молодого, но безмозглого демона. Или в молодого, но полностью парализованного — и вылечить подобное было уже невозможно. После обычных ранений — сколько угодно, а вот после сеанса омоложения паралич навсегда поселялся в теле демона. Конобиан сегодня прошёл подобную процедуру уже в шестой раз, и никогда с ним ничего опасного не случалось. В этом была заслуга Жесера. Ну, так он утверждал, по крайней мере. Конобиан и не спорил — глупо проверять на собственной бронированной шкуре это утверждение и соваться в лапы какого-нибудь жреца-недоучки после чего превратиться в беспомощный комок плоти.

— Жесер, ты уже сотый раз заводишь этот разговор.

— Потому что ты, тупая башка, не хочешь меня услышать, — худенький и щуплый жрец подошёл к огромному демону и ткнул пальцем ему в лоб. — Конобиан, неужели ты не можешь удержать своих бойцов всего лишь на то время, которое нужно нам для подготовки?

— Это тяжело, Жесер, — вздохнул статус-шеф. — Мои бойцы — лучшие во всех мирах. И во всех мирах знают, как они умеют биться. Недаром же говорят «дерётся, как демон». Кроме того, они ведь тоже умудряются собирать жизненную энергию, когда убивают врагов. Сам понимаешь, оторвать штурмовика от такого — непросто.

— Крохи! — вскричал жрец. — Твои уроды с мускулами и когтями, но совершенно без мозгов, собирают жалкие крохи, а остальное богатство просто улетучивается. И когда приходим мы, видим повсюду толькопепелища и смерть. Сколько миров так погублено? Ты не считал? А я знаю, разговаривал со старшими. Не менее шестидесяти. Ты вдумайся в эту цифру, вдумайся! Шестьдесят богатейших миров с собственной разумной жизнью, которые можно было бы доить веками. А вы, безмозглые ублюдки, выкашивали их подчистую, прежде чем мы успевали вмешаться.

Конобиан снова едва сдержался, чтобы не прибить наглого жреца. Дружба дружбой, но говорить такое ему — воину с младых когтей, это переходит всяческие границы. Его морда оскалилась, когтистые пальцы сжались в кулаки, но жрец ничуть не устрашился очень даже вероятной расправы. Мало того, он подошёл вплотную к Конобиану и снизу вверх посмотрел на него.

— Кроме меня тебе никто