Ноша хрономанта 7 - Владимир Михайлович Мясоедов

— Тогда надо бы чтобы кто-нибудь не слишком важный ему самые худшие образчики этих самых книг и кинофильмов показал… А мы посмотрим, что после этого случится. — Улыбнулся одними губами Сломанное Перо, планы которого как обычно были довольно жестокими, но эффективными. — Все-таки слишком многое в этом Бальтазаре намекает на то, что он совсем не тот, кем кажется… И граф Дракула — вполне жизнеспособный вариант…

Глава 11

Невысокие домишки, слепленные из обломков бетонных плит, скрепленных вместе самой обычной глиной и напрочь лишенных оконных стекол, смотрелись серо и убого. Из заполненных дерьмом и мусором сточных канав невыносимо смердело по случаю летней жары и полного безветрия, но снующие по улице горожане не обращали на это внимания. Безразличны или почти безразличны им были также чавкающие под ногами конские яблоки или коровьи лепешки — привыкли, вернее большая их часть никогда и не знала, что может быть по-другому. Худые сгорбленные и рано постаревшие люди в одеждах из грубых некрашеных тканей, что дружно спешили на городскую площадь, где вот-вот должны были выставить бесплатное угощение от щедрот какого-то там лорда, конечно, старались обходить наиболее серьезные скопления нечистот, но так, без особого энтузиазма. Примерно как я когда-то в своем далеком-далеком детстве лужи после дождя обходил. Некоторые наиболее оборванные и тощие детишки так вообще бегали по всей этой мерзости босиком, не утруждая себя лаптями, деревянными сандалиями или какой-нибудь иной обувкой, пусть даже самой грубой и дешевой. Однако смеющихся и играющих среди данной социальной группы было мало. В основном они высматривали, как бы чего стащить или убегали от тех, у кого уже что-то стащили. У многих ребятишек и подростков из числа то ли беспризорников, то ли просто нищих голодранцев ветхая одежонка из дыр, заплат и дырок в заплатах не скрывала шрамов, оставшихся после близкого знакомства их тел с кулаками, палками, розгами, собачьими зубами, а то и ножами… И висящий на перекрестке улиц маленький трупик, успевший прогнить едва ли не насковзь, а потому добавляющий свои тухлые нотки к городской атмосфере показывал — это им еще повезло.

— На ярмарку по случаю празднества иноземные купцы приехали, говорят из самого баронства Сочинского, — судачили о местных событиях в толпе женщин средних лет, двигавшихся тем же курсом, что и все. Узловатые пальцы, покрытые пятнами ожогов и шишками артрита, ранняя седина в волосах и ковыляющая походка, характерная для жертв радикулита, наводила меня на мысли, что годочков им эдак за шестьдесят… Хотя вряд ли хоть одна из этих дам достигла тридцатилетнего юбилея. В данном возрасте тут уже считались глубокими стариками, которых следовало бы уважать за их мудрость или хотя бы везучесть, поскольку при скверной кормежке, постоянном стрессе, тяжелой жизни, отвратительной гигиене и крайне сомнительном медицинском обслуживании от всяких шарлатанов столько зачастую вообще не живут. — Вроде бы черного перца аж пять мешков привезли и продают даже не на вес золота… Дешевле… Втрое!

— Крыса! Крыса! — Промчалось мимо меня вышеупомянутое животное, что несмотря на свои габариты, более приличествующие небольшой кошке, торопилось как можно скорее где-нибудь спрятаться, поскольку следом за ней бежали хищники куда более страшные, пусть и малолетние. Причем в количестве, делающим всякую борьбу за выживание заранее обреченной на провал — числом забьют. — Палкой её! Камнем! Лови! Кто поймает — тому половину мяса!

— А ну стоять, паразиты вонючие! — Вдруг заорал относительно добротно одетый мужчина, мимо которого промчалась стайка преследующих свою добычу оборванцев. Из рукава не по погоде теплой, но зато показывающий определенный уровень зажиточности шерстяной кофты была вытряхнута небольшая дубинка, с которой этот то ли мастеровой, то ли помощник какого-нибудь лавочника кинулся вдогонку за детьми. — Верните кошелек! Убью!!!

Окружающие даже и не подумали хватать малолетних воришек, бросивших почти уже загнанное животное на произвол судьбы и шустро рванувших в разные стороны. Вместо этого они вовсю стали наслаждаться зрелищем погони ограбленного мужчины за одним из детишек, которого тот назначил виновным в своей беде. Кто-то просто глазел на бесплатное зрелище, кто-то тихонько хихикал, кто-то вообще в голос ржал или даже пытался со знакомыми пари заключить… Чужая беда радовала всех!

— Это не я! Не я! — Заверещал отчаянно одетый в лохмотья паренек лет двенадцати, когда расстояние между ним и жертвой ограбления сократилось почти до нуля несмотря на то, что ребенок старался бежать с максимально доступной скорсотью. У взрослого мужчины банально ноги были длиннее, да и кушал он явно получше, чем нищее дитя улиц, которое от сильного ветра явно шаталось, если вообще не падало. — Дяденька, не надо!

— Убью! — Любовно отполированный кусок древесины почти дотянулся до затылка беглеца, который бы без всяких сомнений проломил, но в последний момент ноги обладателя шерстяной кофты на краткий миг вдруг словно застыли на месте… А все остальное — нет. В результате мужчина, конечно же, потерял равновесие и покатился кубарем по уличной грязи, собирая на себе навоз свежий и старый наравне с прочей грязью. Грязно матерясь, он сразу же постарался подняться на ноги, но едва избежавшего как минимум сотрясения мозга мальчишки конечно же через три секунды и след простыл. Под звуки ругательств дубинка отправилась обратно в рукав… А после жертва ограбления вдруг резко умолкла, поскольку обнаружила у себя на поясе кошелек. Тот самый кошелек, из-за которого и кинулась в погоню за малолетним оборванцем, срезавшим с пояса маленький кожаный мешочек каким-то маленьким острым лезвием. Только сейчас веревка была целой. И оканчивалась тем самым денежным хранилищем, которого полминуты назад на месте точно не было!

— Странная у них тут, конечно, мода, — вздохнул я, медленным прогулочным шагом удаляясь от места восстановления кармического равновесия. Малолетний карманник не попрощался со здоровьем, а может и жизнью, но у его жертвы ничего не пропало… Скорее даже добавилось. Грязи на свитере. — Чем местным дикарям не угодили карманы? Ну не могли же они даже такую примитивную технологию просрать…

Мне нечего было здесь делать. Ну, абсолютно нечего. Я шагал сквозь праздничную толчею, не испытывая ничего кроме смеси отвращения, презрения, уныния и скуки. Хотелось уйти, но в то же время в душе робко тлела надежда, что получится найти что-то… Ну, хотя бы что-то… Что-то, способное вызвать у меня улыбку. Что-то достойное. Что-то интересное. Хотя бы что-то полуприличное, не вызывающее отчаянного желания сплюнуть, сморщиться от отвращения, сбежать из этого города быстрее ветра! Или стереть всю окружающую меня мерзость, обратив в ничто. Это не