Танцор Ветра. Том 3 - Константин Александрович Зайцев

— Я не хочу думать, — сказала она хрипло, низко, без полировки, без маски. — Ни о смерти. Ни о врагах. Ни о долге.

Мне было достаточно. Мы чувствовали одно и тоже. Это не было любовью. Не было сладкой, опьяняющей влюбленности, о которой поют поэты. Это было нечто древнее, первобытное. Жажда. Голод. Желание убедиться, что мы живы. Здесь и сейчас. Что смерть стоит за стенами и не войдет.

Я притянул ее к себе, и она не сопротивлялась. Она вцепилась в меня, как в единственную опору, как в корень, за который держатся, когда земля сыпется из под ног и ты падаешь. В ее поцелуе не было мягкости — лишь требовательная сила.

И тогда проснулось то, что всегда дремало в ней, скрытое под холодной маской идеальной госпожи. Эссенция Дерева показала свою мощь. Не тихая, созерцательная энергия роста, а дикая, буйная стихия, пробивающая камень, оплетающая мир бесконечными лианами.

Она была не женщиной — бурей. Не просто любовницей, а стихией, ненасытной и всепоглощающей. В ее прикосновениях не было стыда. Не было кокетства. Лишь абсолютная ясность желания. Она знала, чего хочет, и брала это — уверенно, без колебаний, с той жадной, неумолимой силой, что разрушает преграды.

Она исследовала мое тело, словно открывала новый мир, отмечая каждое движение, каждый вздох, каждый отклик. Ее выносливость поражала. Казалось, она черпает силы из самой сути своего аспекта.

Для драконорожденных Дерева близость — не запрет и не святость. Это язык. Так они говорят. Так соединяют дыхание, ци, жизнь. Это может быть игрой, ловушкой, манипуляцией… но не этой ночью. С ней не было ни фальши, ни расчета. Это был ее самый честный голос. Ее плоть говорила громче любых слов, требуя одного — доказательства жизни.

И я отвечал ей на том же языке. Не словами, не обещаниями, а дыханием, руками, кожей. Там, где мысли излишни, оставалось только доверие. Странное, глубокое доверие, позволившее ей сбросить броню и открыться. И позволившее мне быть с ней не тенью, не убийцей, а просто мужчиной.

Она не просила любви. Она просила понимания и для меня это было яснее чем любые слова. Каждое движение, каждый жест, каждый ее вздох — отдельная строка летописи, которую я читал телом. Мы не боролись за власть, мы искали соединение. На миг — стать единым целым, мощным, как старый дуб, гибким, как молодая ива.

А потом все закончилось. Так же внезапно, как началось. Мы лежали рядом, дыша в унисон, слушая, как в тишину медленно возвращается мир. Она не смотрела на меня. Ее ладонь лежала у меня на груди, над сердцем.

И теперь, просыпаясь один, я все еще чувствовал ее тепло, ее запах, ее вкус на губах. Не было ни сожаления, ни пустоты. Было понимание. Мы сказали друг другу все, что нужно, без единого слова.

На подушке лежала ее шпилька с изумрудами. Я взял ее в ладонь — холодный металл, острые грани. Ее символ, такой же холодный, совершенный и абсолютно безупречный, как и ее поведение на людях. Но теперь я знал и другое. Под этой идеальной оболочкой таится сила — живая, дикая, безудержная. Корни, способные оплести весь мир.

И я понял, что между нами почти ничего не изменилось. Мы все так же единственные друзья друг у друга, просто наша дружба стала чуть-чуть другой. Теперь между нами была эта ночь. Молчаливая клятва, данная не словами, а кожей и дыханием. Обещание истинного доверия. Теперь я стоял за ее спиной не только как союзник. А как человек, видевший ее истинную суть. И принявший ее всю без остатка и любой кто посмеет ее обидеть будет иметь дело со мной…

Глава 14

Проведенная вместе ночь словно придала силы Ксу и она с головой погрузилась в очень неприятное дело — похороны мачехи, которая пыталась ее убить. Но моя подруга была настоящей драконорожденной и репутация дома для нее была намного важнее, чем личная неприязнь. Шифу обьянил мне, чем я могу помочь и я активно это делал, но в сравнении с этой девушкой, я практически бездельничал.

Она была повсюду. Ее силуэт мелькал в дверном проеме кладовой, где пересчитывали шелковые покровы для гроба. Ее тихий, ровный голос доносился из кухни, где она лично проверяла состав траурной пищи — ни грамма мяса, ни капли вина, только пресные лепешки, вареные овощи и вода. Она контролировала все начиная от омовения тела, заканчивая работой бальзамировщика, но даже его мастерство не могло полностью скрыть специфические последствия глифа ядовитой лозы на теле старой суки.

И видя как она старается, я стал ее тенью и глазами. Слуги уже прекрасно знали, что за моей головой приходили убийцы, но странный гость хозяйки жив, а вот старая госпожа почему-то находится в гробу. А еще слуги слышали как жуткий страж предела из дома огненного тумана называет его младшим. Живущие в этом доме были умны и умели делать выводы, поэтому видя меня они кланялись словно считали меня высокородным и это несмотря на то что у моего пояса не было знака дома.

Ксу остановилась у бронзовой курильницы в главном зале и внимательно на нее посмотрела.

— Фэн Лао. — Позвала она чуть слышно, но я уже был рядом и едва заметным движением сжал ее руку показывая, что она не одна.

— Да, Ксу? Чем помочь.

— Проследи, чтобы слуги все сделали правильно. Угли должны тлеть ровно, не гаснуть и не разгораться. Дым должен подниматься прямой, не прерывистой струей. Это дыхание нашего дома для нее. Оно должно быть безупречным, как и все во время этих похорон. — Не смотря на мощь эссенции Дерева, в уголках ее глаз уже была видна усталость. Ответственность смешанная с глубокой ненавистью никому не полезны, но как только труп старухи засунут под землю, моя подруга будет свободна.

— Не беспокойся, мы с Шифу уже обсудили этот момент, — я улыбнулся, понимая что в ее голове идет постоянная проверка сделанного и что еще нужно успеть. — Он уже договорился со старым садовником дядюшкой Ли. У него есть особая смесь угля из персиковой древесины и ароматных трав, которая горит ровно и дает густой, молочно-белый дым. Слуги уже приготовили брикеты, я лично за этим проследил.

— Спасибо. — Она едва