Танцор Ветра. Том 3 - Константин Александрович Зайцев

И в этот момент Жанлинь резко шагнул вперед.

— Подожди, — его голос прозвучал грубо, нарушая торжественную тишину. — Я хочу попрощаться с матерью последним.

Он подошел к гробу, его пальцы скользнули по краю полированной крышки, будто лаская ее. И вдруг замерли. Он наклонился ближе, его дыхание перехватило. Он увидел то, чего не должно было быть в обычной ситуации. На мертвом лице женщины, прямо сквозь толстый слой белил проступил тончайший, едва заметный узор. Он напоминал темные прожилки на листах ядовитой лозы, что и дала имя этому глифу. Боевому глифу, которому традиционно обучали в доме Изумрудного Кедра.

Его лицо исказилось. Мгновенная ярость, дикая и неподдельная, вспыхнула на его лице. Он выпрямился и повернулся к Ксу. Его палец, дрожащий от бешенства, был направлен прямо в ее лицо.

— Ты! — его крик разорвал траурную атмосферу, как коготь зверя. — Это твоя работа, змея! Хотела избавиться от нашей матери, чтобы захапать власть⁈ Ты убила ее!

В глазах Ксу на мгновение мелькнуло непонимание. Она не ожидала, что белила бальзамировщика не сумеют скрыть этот мерзкий рисунок. Мы предусмотрели все, кроме ловушки, которая возникла сама собой.

И прежде чем кто-либо успел среагировать, Жанлинь со всей силы ударил ее по лицу. Голова Ксу резко дернулась в сторону. По ее щеке поползла алая полоса. Она не издала ни звука. Не отступила ни на шаг. Она лишь медленно перевела на него взгляд. В ее глазах не было боли. Там была ледяная, бездонная пустота. И я знал — это было хуже любой ярости. Это был тот самый взгляд, с которым она убила старую суку, что сейчас лежит в гробу. Взгляд истинной правительницы, смотрящей на ничтожество.

Мы договорились, что она примет один удар, чтобы показать свою выдержку и дать повод. Чтобы продемонстрировать, что ее не сломить грубой силой. Но других ударов не будет.

Я скользнул, словно призрак. Мне не требовалась эссенция, чтобы быть быстрее этого выродка. Мое тело среагировало раньше сознания. Оно помнило долгие годы тренировок наставника.

Слова были лишними, не было никаких предупреждений. Я Просто шагнул вперед, словно порыв ветра, и моя ладонь, рванулась вперед.

Удар пришелся ему точно в центр грудины. Не в лицо как мне хотелось бы, это было бы слишком большим оскорблением всего дома. Нет. Это был удар, призванный остановить выродка и показать мое полное превосходство в схватке.

Раздался сухой, резкий хлопок и с криком боли ее старший брат отлетел назад, споткнулся о край каменной платформы, а затем рухнул на одно колено, тяжело и хрипло дыша. Его глаза округлились от удивления и боли. Выродок не привык, что ему перечат.

Все замерли. Даже Сун Хайцюань, обычно невозмутимый, смотрел на меня с откровенным изумлением. Какой-то чужак посмел ударить высокородного.

Я сделал еще один шаг, встал между Ксу и ее братом. Мои руки снова были спрятаны в рукава, но теперь они знали, что я не просто очередной слуга. Но этого было мало, нужно было, чтобы они осознали по настоящему, что Ксу не одна.

Мой голос прозвучал тихо, ровно, без единого намека на гнев. Но каждое слово звучало как удар молотка загоняющего гвозди в гроб.

— Оскорбление наследницы дома — тяжкое преступление, — произнес я. — Второй удар будет стоить вам руки.

Жанлинь, пыхтя, поднялся на ноги. Ярость в его глазах сменилась холодной, животной ненавистью. Он не ожидал, что кто-то посмеет поднять на него руку.

Он выпрямился, и его рука потянулась к пояснице. Клинок, висевший у него за спиной, был не просто оружием. Это была реликвия дома Цуй — «Снежный рев». Короткий, изогнутый меч с лезвием черного, как ночь, металла, по которому были выгравированы серебром древние глифы защиты крови. Шифу, еще утром, шепнул мне на ухо, что даже с моими способностями к регенерации не стоит получать раны этим клинком.

Лезвие с тихим шелестом вышло из ножен. Оно словно впитало в себя весь скудный свет этого пасмурного дня.

— Ты жалкий слуга, думаешь, имеешь право говорить со мной? — он прошипел, и слюна брызнула у него изо рта.

Я смотрел ему прямо в лицо и улыбался. Вот только эта улыбка была оскалом уличного хищника. В бою со мной ему не поможет его клинок, которого он недостоин. Пара моих ножей отправит его на встречу с его мертвой мамашей куда раньше, чем он успеет произнести формулу вызова. Как же я хотел его убить, но сегодня нельзя. Это нарушит ритуал и Ксу пострадает.

— Жалкий слуга? — произнес я, и мой голос впервые зазвучал иначе. В нем появилось откровенное желание начать конфликт. — Кажется я понимаю почему почтенный глава дома Цуй назначил мою подругу главной наследницей. Его старший сын не знает как вести себя в присутствии равных, а это потеря лица, для столь уважаемого дома.

Мои слова были хлесткой пощечиной. За подобное вызывают на поединок до смерти. Взгляд Юнху изменился, он начал понимать, что они попали в заранее расставленную ловушку.

— Твои слова оскорбляют не только меня, но и мой дом, — продолжал я, и каждое слово загоняло очередной гвоздь в крышку его гроба. — Я вызываю тебя, Цуй Жанълинь, на бой между драконорожденными. Здесь и сейчас. За честь госпожи Цуй Ксу и за мою честь. По праву крови.

В воздухе запахло грозой и кровью. Даже Сун Хайцюань, казалось, отступил на шаг в нерешительности. Вызов, брошенный по древнему праву крови, отменял все условности. Его нельзя было просто проигнорировать.

Именно тогда вперед шагнул Цуй Юнхо. Его лицо все так же оставалось маской вежливости, но в глазах читалась тревога. Скандал на похоронах был не в его интересах.

— Довольно, — сказал он, и его голос прозвучал ровно, пытаясь остудить пыл. — Это похороны, а не арена. Пусть кровь дома не течет сегодня. Давайте отложим этот спор. У нас есть более важное дело. Господин? — Он поклонился мне как равному и тем самым показал, что я должен назвать свое имя.

— Вы мудры не по годам, ша Юнху. Меня зовут Ли Фэн Лао из дома Огненного тумана. Я являюсь другом ша Ксу. — Старейшина вздрогнул, слишком уж известен наш дом. Но он не желал отступать. Сун Хайцюань, как настоящий паук, почувствовал, что в его сеть попалась не муха, а оса. И его это разозлило. Он поднял ладонь, останавливая Юнху.

— Расследование смерти госпожи