Системный Творец IV - Александр Сорокин

по сравнению с тем, над чем мы работаем втайне. Революционные артефакты, способные изменить саму природу реальности! Систему нужно не изучать, а покорять! С нашей силой мы должны править, а не прятаться, как крысы!

Я слушал, и в груди похолодело. Именно из-за таких идей, громко провозглашенных и подкрепленных невероятной силой, мир когда-то объединился против первых Системных Творцов. Неужели он не видел параллелей? Не понимал, что его слова — точное повторение риторики тех, кого назвали «возомнившими себя богами»?

В его дальнейшей речи прозвучало откровенное презрение, смешанное с опасением.

— И наконец, третья группа. Самые опасные, непредсказуемые и откровенно безумные. «Анархисты». Их лидер — Ксела.

Он произнес ее имя с таким отвращением, будто проглотил горечь.

— Их цель… полное разрушение Империи и всего старого миропорядка. Они хотят сжечь все дотла и создать на пепелище зону абсолютной свободы для своих экспериментов. Снять все ограничения в творчестве, даже ценой жизни миллионов.

Творец склонился ко мне через стол.

— Несмотря на прямой запрет Элронда, они в тайне ведут свою войну. Террористические акты против Империи — их почерк. Самые аморальные эксперименты, в том числе над людьми, — это их рук дело. Они стремятся создать оружие массового поражения, игнорируя любые последствия. Их разработки боевых артефактов — самые сильные и смертоносные. И ты, Макс, — он ткнул пальцем в мою сторону, — должен был заметить: при малейшей возможности Ксела выбирает убийство. Насилие. Разрушение. Для нее все средства хороши.

Я на мгновение замер, пропуская его слова сквозь себя. В памяти всплыл темный переулок, столб дыма над городом и ее ледяной, ненавидящий голос: «Выпустить монстра в городе, полном людей?.. Жители Империи — наши враги! Не стоит их жалеть!» Вспомнил, как она без тени сомнения предлагала устроить кровавую бойню, лишь бы мы смогли выбраться за стены.

Ее подход, эта холодная, обезличенная жестокость, вызывала у меня глубокое отвращение. В спорах с ней я всегда отстаивал ценность каждой жизни, даже если это был солдат Империи. И сейчас, слушая Лериана, я начал отчасти понимать корни его неприязни к ней. Это была не просто профессиональная ревность или конфликт методов обучения, а глубокий идеологический раскол. И в этом расколе я был скорее на стороне Лериана, чем Кселы. По крайней мере, когда речь шла о цене победы.

— Каждая из этих групп, — голос Лериана вернул меня в реальность, — будет пытаться перетянуть тебя на свою сторону. Ты — Первый Игрок. Фигура невероятно весомая. Твое появление — это знамя, под которое можно собрать сторонников. И я, — он посмотрел на меня прямо, — не исключение. Я предлагаю тебе присоединиться ко мне. К «Реформаторам».

Наступила пауза. Воздух в мастерской сгустился, став тяжелым и звенящим.

Я погрузился в размышления. Серьезные, глубокие. Главное сейчас — не совершить опрометчивый шаг, не броситься в омут одной из враждующих фракций. Мои приоритеты ясны: знания и сила. Силу я мог обрести благодаря Бранке и ее обучению, которое, к счастью, не зависело от политических игр. Знания же… Пока моим главным наставником в Системном Творчестве оставался Лериан. Отречется ли он от меня, получив отказ? Вряд ли. Пока он будет меня учить, не перестает пытаться повлиять, переубедить. Оттолкнуть меня, лишить доступа к своим знаниям — значит, потерять всякое влияние. Иначе, если я присоединюсь к другой группе, вернуть мое доверие будет куда сложнее.

Теперь стало очевидно, зачем Ксела взяла меня на ту вылазку. Она хотела не просто спасти нового Творца, а показать мне изнанку Империи — грязную и жестокую. Окунуть меня в ее кровь и боль, чтобы настроить против нее и сделать своим союзником в войне на уничтожение. Но ее методы дали обратный эффект. Я не питал иллюзий насчет Империи, но путь неприемлемого кровопролития был не для меня.

Лишь один человек, Элронд, пока не предпринимал активных попыток повлиять на мой выбор. Он наблюдал. И эта стратегия казалась мне самой мудрой и… выигрышной.

Тем не менее в тот момент я считал лучшим решением остаться в стороне, сохранить нейтралитет. Понимал, что рано или поздно мне придется сделать выбор. Но это даст мне время — стать сильнее, услышать аргументы обеих сторон из первых уст. Ведь кто знал, не преувеличивал ли Лериан опасность «Анархистов» и не преуменьшал ли он радикальность собственных планов? И не был ли Элронд не просто старым консерватором, а мудрым стратегом?

Я поднял взгляд на мужчину, который все это время напряженно следил за моим лицом.

— Лериан. — произнес я тихо, но отчетливо. — Благодарю за откровенность и предложение. Но я пока не готов ответить. Это слишком серьезное решение, требующее времени для осмысления всего происходящего.

В его глазах мелькнула тень разочарования, но без удивления. Творец кивнул, словно и не рассчитывал на немедленное согласие. Слабая, усталая улыбка тронула его губы.

— Понимаю. Буду ждать твоего решения и не стану давить. Надеюсь лишь, что ты сделаешь верный выбор.

Он откинулся на табурете, и напряжение в плечах немного спало.

— А сейчас… — вздохнул он, проводя рукой по лицу, будто смахивая усталость и политические дрязги, — пора продолжить закладывать фундамент в твои знания. Мы и так потратили слишком много времени на болтовню.

Он встал и подошел к полке, заставленной странными кристаллами и свитками.

— Сегодня мы разберем принципы резонансного затухания в многослойных артефактных матрицах. Возьми тот синий кристалл и приготовься записывать.

Урок начался. Политика уступила место чистой, ясной магии творения, принося с собой особый покой.

Глава 13

Занятие с Лерианом закончилось, оставив меня под впечатлением от его продуктивности. Мой мозг, разогнанный за месяц симуляции, продолжал работать на пределе, даже вернувшись в реальность. Информация о резонансном затухании и многослойных матрицах впитывалась с такой легкостью, будто я не изучал ее, а лишь вспоминал давно забытое. Сложные энергетические схемы, еще недавно казавшиеся непроходимым лабиринтом, теперь выстраивались в голове в стройные, логичные цепочки. Я почти не сомневался: Лериан знал об остаточном эффекте ускоренного восприятия и намеренно выбрал именно этот момент для урока.

К концу нашего занятия эффект начал ослабевать. Мыслительные процессы постепенно замедлялись, возвращаясь к привычной, человеческой скорости. С сожалением я