Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

Если это сон — пусть длится вечно!

– Вернулся, – прошептал Северин. – Я вернулся.

– Где ты был?

Характерник покачал головой. По дороге от бани к кровати его движения стали совсем хилыми.

— В маре... плывет...

- Молчи! Затем. Тебе нужно отдохнуть.

Несмотря на слабость, он все равно остановился возле печи. Склонился над Олей, замер, разглядел ее очарованно. Медленно, очень осторожно коснулся пучками пальцев ее лба. На страждущем лице характерника расцвела нежная улыбка, и в ней наконец-то просмотрел тот самый Северин, которого она помнила.

– Она такая маленькая, – прошептал сероманец и провел пальцами по ее мягким волосикам. – Такая прекрасная. Совершенно не взрослая...

На странность слов Катя не обратила внимания: мужчина был так истощен, что ждать от него осмысленных речей не приходилось. Когда Северинова голова коснулась подушки, он уже спал. Женщина проверила замки на дверях, легла рядом, осторожно коснулась искалеченного большого пальца.

Это он. Человек, которого она уже мысленно похоронила и многократно оплакала. Вот лежит рядом... Чувствовала его тепло и запах, но не верила, что все это происходит на самом деле. Сладкой волной вспомнились жаждущие любви — как только сил на это хватило? — и она заснула так быстро и крепко, как давно не спала.

Ее разбудил рассвет. Северин до сих пор спал глубоким сном, и Катя решила не тревожить его. Закусив губу, разглядела досадные изменения при солнечном свете. Слабые мышцы и костлявое лицо исцелятся питанием и отдыхом, но морщины и седина... Эти уже не исчезнут никогда. Что он пережил?

– Ма-ма! Гу-у-у! Ма-ма.

Оля очнулась, села и потянулась к ней.

— Смотри-ка, кто пришел, — она подхватила дочь на руки и поднесла вплотную к Северину. - Наш отец! Смотри, Оля! Папа вернулся.

Оля отнеслась к незнакомцу осторожно: насупилась, осмотрела с беглым любопытством, отвернулась.

- Скажи: та-то.

– Гу-у-у.

– Папа!

– Ту, – отозвалась девочка без энтузиазма.

– Ты к нему привыкнешь. А пока сменим тебе пеленки...

Оля в течение дня приближалась к незнакомцу и осторожно разглядывала его, но трогать не решалась. Она привыкла быть только вдвоем с мамой.

Северин спал до вечера. Катя не хотела беспокоить его отдых: накухарила столько, что сама удивилась — никогда так не готовила! Приближалась ночь, но женщина уже забыла, как тоскливо ей становилось по вечерам. Она больше не боялась бессонницы.

Человек резко сел на кровати. Оглянулся, остановил испуганный взгляд на Катри, вскочил, подбежал к ней, чуть не споткнувшись через скамью, сжал плечи до боли.

– Ты настоящая? Пожалуйста, скажи, что ты настоящая!

– Прочь клепки растерял, – она приложила ладонь к его лбу. — Лихорадки нет...

Северин перевел дыхание.

— Прости... Не хотел испугать. Извини. Я… — он взглянул на окно и удивленно хлопнул глазами. — Уже смеркается?

– Ты проспал весь день, – Катя указала на стол. — Поэтому должен съесть завтрак, обед и ужин, которые я черт знает почему приготовила.

- С большим удовольствием! Спасибо, любимая... Ты — настоящая хозяйка.

- Следи за словами, - хищно прищурилась Катя. — Такая вздоха, что от одного копняка скончишь.

— Но ведь я хотел похвалить...

– Попытка провалилась.

Ей хотелось петь от счастья.

— Оденься, человече! - скомандовала. — Я в здешних сундуках вещи нашла, ждут у постели. Твоя старая тряпка осталась в бане. Выстираешь сам, потому что мне они глаза выедает.

Днем она колебалась, не сжечь ли одежду, но не решилась. В новом наряде, вымытый и отдохнувший, Северин выглядел значительно лучше.

Оля играла на полу любимыми деревянными зверюшками. Северин присел рядом. Девочка подняла на него вопросительный взгляд. Катя с ухмылкой наблюдала за ними.

– Оля! Привет, Оля! – Северин расплылся в улыбке – Я твой папа, маленькая!

Оля взяла синюю кошку, покрытую многочисленными следами маленьких зубов, и гордо показала ее.

- Тя-тя.

– Она показывает тебе любимую игрушку! - прошептала Катя. — Высочайшая мерка доверия.

Ободренный удачным началом Северин погладил дочь по головке, поясь этим прикосновением, словно жаждущий из колодца, и продолжил разговор.

– Какая красивая игрушка! Как ее зовут?

– Такого она еще не знает, – сообщила Катя.

Северин почесал макитру, и Оля тотчас повторила за ним. Катя чуть не порхнула смехом.

— Скажи-ка... А это кто? – указал Северин на Катрю.

– Ма-ма, – Оля даже не задумалась.

– Правильно! А я твой отец!

Оля похлопала глазками и принялась размахивать киской в воздухе.

- Дочка! Слышишь меня? Э-э-э, Северин оглянулся к Катре.

– Можно взять ее на руки?

— Это твоя дочь, что за вопрос?

С осторожностью он посадил дочь на колени. Оля не отвернулась - выучила незнакомое лицо, с любопытством подергала за бороду, попыталась спрятать в ней игрушку. Северин стоически терпел, а Катя, созерцая их, вдруг осознала, что чуть не плачет от радости.

– Она улыбается, – сообщил Северин.

– Твое общество ее устраивает.

Вскоре Оля начала кряхтеть, возиться и потянулась к полу.

— Если не хочешь услышать вой нечистой силы, лучше верни ее на место.

Северин так же осторожно посадил дочь к разрисованным зверькам, погладил ее по головке и присоединился к Катре за столом.

— Я запомнил ее совсем другой. Малой куклой, которая научилась только улыбаться беззубым ротиком... Она так изменилась, так выросла! А я все пропустил, – он охватил ладонями лицо. — Ее первое слово... Первые зубки... Первые шаги...

– Настанешь, – Катя взяла его руки, настойчиво отняла от лица, положила на стол и накрыла своими. – Она теперь тарахтойка! Молчала-молчала, а месяц назад столько звуков сразу...

— Катр, сколько меня не было?

– Один год, три недели, пять дней, – ответила характерница без задержки.

Он побледнел. Вцепился руками в краешки стола, скрежетал зубами.

— То есть... На дворе... Пятьдесят четвертый?

– Да. Март.

Северин проглотил воздух, словно его ударили в живот. Катя сжала его руки.

- Где я... Где мы сейчас?

— Я расскажу все, пока будешь есть. Ты заболел и должен много есть, Северин, иначе тебя ветром дует.

– Нет. Это я сначала расскажу, куда исчез... Ты должен знать. Не представляю, как ты переживала...

Он рассказал об ограблениях, о черных песках и ловушке, о приговоре Гадры, мстившей за кровавые соглашения ее подданным, о бесконечном круге, где