Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

— Он сейчас должен пьянствовать в скрытом поселке, а своему расписанию Игнат не изменяет, — Катя всегда сердилась, когда вспоминала о брате. — Остальные шайки найти будет непросто.

– Но я найду! Мы встретимся в указанное время в указанном месте... Все вместе.

День отъезда прошел быстро. Слишком быстро. Как будто ей подали сладкого пирога, но позволили только надкусить.

Не успела насладиться новой жизнью. Не хотела расстаться с мужчиной, которого считала мертвым больше года. Два месяца они будут путешествовать порознь, потому что Катя только гостила в скрытом поселке, и там ждало лунное иго. Она боялась, что отпустит — и Северин исчезнет навсегда, ведь чудеса бывают только раз в жизни...

Вещи улеглись в дорожные суммы. Оля кружила по двору и разглядывала первые зеленые травинки, упорно срывая самые длинные. Шаркань стучал копытом, нетерпеливо поглядывая на говорящую у дверей пару.

- Держи, - Северин протянул несколько скомканных купюр.

— Нашел в карманах старых крючков... Остались еще от проклятого ограбления.

Ее как ударили.

– Хочешь откупиться? – вспыхнула Катя. — Деньгами совесть усыпить — и все, ищи ветра в поле?

— Что ты несешь?

– Не смей! Я тебя из-под земли достану!

Северин смотрел на жену озадаченно. За прошедшие дни ни разу не поцапались, и нужно было все испортить на прощании!

– Извини. Это мои демоны, которые, казалось, навсегда остались в прошлом. - Оставь деньги себе. У тебя ни оружия, ни коня.

В знак примирения она подарила запасного пистолета, мешочки с порохом и пулями, простыми и серебряными – трофеи от борзых.

- А Шаркань...

– Остается с нами, – отрубила Катя. — Мы очень подружились за последний год.

Оля подбежала к ним и протянула Северину сорванную травинку.

– Это мне? Спасибо спасибо, — он наклонился к девочке и крепко обнял ее.

От этого зрелища Катрю наполнило теплом, и она пыталась запомнить эту счастливую картину, чтобы потом обратиться к ней в бессонные ночи.

— Дочка, скажи-ка: «папа», — предложила Катя.

– Да-да, – отозвалась Оля.

Северин засмеялся, встал вместе с девочкой на руках и подбросил ее вверх.

– Папа! Я твой отец!

Оля засмеялась.

- Да-а!

Они обнялись втроем как настоящая семья. Катя впитывала эти мгновения с каждым звуком, движением и запахом: они вдвоем держат дочь, они целуют ее в щечки, она заливается смехом... Разве они не заслужили этого?

И Катя решилась сказать то, что вертелось ей на уме.

– Слушай, Щезник, – заговорила она. — А мы могли бы попробовать... Как в том маре. Жить далеко в горах, в одиночестве. Пойдем туда прямо сейчас, прочь от всего этого дерьма! Мы ведь никому ничем не обязаны...

Выжгла — та сама не поверила своим словам. Произнесенные вслух, они лопнули и растворились, как пузырьки в кипятке.

– Ты же знаешь, что сейчас это невозможно, – ответил Северин ласково. – Обещаю, что потом так и будет. А пока наша война не завершена, Искро.

Катя закусила губу.

— Знаю... Но даже проклятые души могут мечтать.

Он провел ладонью по ее щеке.

— Наши мечты изменят этот мир.

*** 

Зима в лесу умирала медленно.

Омытые теплым ветром, сонные веточки лелеяли первые почки. Бесцветным ковром прошлогодних опавших листьев, кое-где померев зелеными нитями, бежала едва заметная тропинка, змеялась между выпяченных корней, терялась за частоколом кустов, исчезала в твердой корке талого снега. Гнедый конек постоянно останавливался, крутил головой: в отличие от Шарканя у него был осторожный нрав и уходить в чащу не желал. Северина раздражала его осторожность, но лучшего огурца не найти — лошадей забирали в кавалерийские отряды войска Сечевого, и характернику повезло, что он смог приобрести такого жеребенка, а не хилого старика. Продавец загнул цену, Чернововку пришлось торговаться, и случайные свидетели разговора приняли на Северинову сторону: вызванная войной нехватка товаров вкупе с высокими ценами достали всех до печени.

– Пока одни защищают, другие зарабатывают!

- Шесть дукачей? Да он одного не стоит! Взгляни на его бока, ребра из-под кожи торчат, пальцами сосчитать можно! Как не стыдно за это безобразие такие грубые деньги просить?

– Да все как показались! Купить ниц невозможно!

Торговец умело притворялся безразличием к окружающему крику, но его расширенные зрачки и острый запах пота выдавали нервозность.

— Кому война, а кому родная мать!

- Эй, уважаемый! Ваш конь медяками сэр, что ли?

— Кто-то двинется добровольцем на фронт, а кто-то втридорога будет продавать патроны!

Под натиском возмущенной общины торговец сдался и согласился отдать гнедого с доспехами за три дукача. Сероманец в очередной раз порадовался случайно сохранившимся банкнотам — они не впервые пригодились ему, потому что воровать во время войны Северину не хотелось.

Благословенные дни с семьей превратились в целительное воспоминание. Оля прячется, хлопает в ладошки, пытается вырвать седые пряди из его виска... Катя смеется, расчесывает волосы, целует его мягкими губами... Он уже забыл, как каждую ночь когти первобытного ужаса вырывали его из сна, когда он, отдуваясь, подолгу держался за плечо. очарованной ловушки Гадры.

Мир так изменился! Сироманцы проиграли, Орда захватила Левобережье, Днепр превратился в военную границу... Мир даже не заметил его отсутствия. Но Северин не собирался с этим мириться.

Дорога, памятная еще с зимы (прошлогодней зимы, напомнил себе характерник), несмотря на робкое сопротивление гнедого, привела к паре буков-хранителей. Гигантские очарованные деревья не изменились ни на веточку.

– Я – Северин.

Он до сих пор смущался от этого ритуала. Почему-то каждый раз казалось, что его не пропустят.

– Клялся Аскольду хранить тайну. Дайте дорогу.

Воздух между стволами качнулся, видение непреодолимой чащи в одно мгновение истлело, и между деревьями рассветла дорога в черные поля. Гнедый встревоженно прял ушами.

- Это!

Прикосновение незримой паутинки к лицу, тихое ржание коня — и буковые ворота остались за спиной. Характерник направил коня на берег небольшого озера.

Этой зимой... Вернее, прошлогодней зимой, ему даже не пришлось объяснять, зачем волчьи рыцари разыскивают тайник.

– Люди с крестами, – кивнул с пониманием старый Аскольд. — Охотились на наших предков. Теперь на вас. Мы радостно приютим воинов-волков.

Чернововк поблагодарил за гостеприимство, созерцая место, где за словом волхва должны были построить приют для гостей. Голый озерный берег... Теперь здесь вырос сруб на две большие семьи: крепкий, просторный, из медово-золотистых бревен, сохранявших легкий аромат свежей древесины.