Дети, сотканные ветром. 2 - Артём Ерёмин

Работающие цеха затребовали пар, и трубочист всё утро пробегал по поручениям котельщика. Вапула пребывал в самом вредном своём состоянии. Котельную, в том числе и комнату Льва, перевернули вверх дном. Отношение к вихлю и закрытость его хозяйства сыграло на усердие дозорных. Напрасно, след преступника не отыскали во всей башни.

Рвение на поиски у всех причастных иссякло в полдень. Лев в то время прикорнул за обедом у стола Проши.

– Стоило ожидать, – с такими словами Каспар встретил пробуждение трубочиста. – Пока ты отлыниваешь, по башне носится зверь привратника. Найди его и посади на цепь. По мне, эту тварь проще прогнать обратно за Пелену.

Вьюга уже ушла за Пелену, когда Лев направился за врата. Солнце выглянуло из-за туч, и мир вокруг заискрился.

Подмастерья Трехрука налаживали двух автоматонов у врат. Выглядели человекоподобные механизмы боевито: бронированный баллон с сервомаслом, одна клешня с катушкой каната, чтобы издали выстреливать её в нарушителей. Запоздалая замена привратника.

Тут и там по дороге к станции валялись потерянные дамские шарфики и мужские шляпы. Гости спешили убраться из башни, а непогода мешала им. Однако места в поезде всем не хватило: кучки продрогших и озлобленных гостей Собора всё ещё ожидали на платформе. Толстячок-смотритель метался между пассажирами с парящим чайником.

Лев остановил смотрителя, когда он бежал за новой порцией напитка:

– Доброе утро, Остап.

– В печень Праотцов такое добро. Чует сердце – ждать мне очередной бессонной ночи. Налетят соглядатаи, ох и налетят. Чем могу быть полезным Собору?

– Не пробегал ли здесь питомец привратника? Леший говорит, что заметил его у врат. Похоже, он вынюхивал следы хозяина.

– Жаль старину. Он часто захаживал ко мне на чарку крепкого. Ваши лекари известны на все Осколки. Глядишь, не дадут уйти ему за последние врата. А его зверя то я не видал. Не до него в утренней толкучке. Вон спроси у своего дружка. Собор милостиво выделил помощника, чтобы собрать утерянный багаж.

Лев не удивился, увидев Пимена у горы раскрытых чемоданов.

– Эй, что за недоверчивый взгляд, – наигранно оскорбился вьюн. – Я не вор. Я торговец слухов и услуг. И самый ценный мой товар всегда спрятан в белье дворян.

Пимен развернул розовый дамский платок.

– Чуешь запах? Обойди кругом Сточные Воды и не найдёшь ничего подобного. О, тут прекрасный вензель: А и М. Знаю одну княгиню с такими инициалами, – вьюн закрыл чемодан и написал на нём имя владельца. Платок он засунул себе в карман и подмигнул Льву. – Пропажу никто не приметит, а вот пара старших всполохов заинтересуются платочком.

Лев пожал плечами. Сейчас они находились на земле Маревой дороги. Если Сорока хочет выжить в Соборе, то пусть действует, как умеет.

– Видел Репья?

– Век бы с ним не встречаться. Жуткое животное сбежало, когда я запустил в него снежком. Ну, чего? Не миловаться же со зверем полых. Ты такой же чудной, как привратник? Кстати, как он?

Лев пожал плечами:

– Мастер Арника никого не пускает к нему.

– Плохо дело. Говорят, раньше враги Собора обходились подкупом и шантажом. Нынешние похитители совсем безбашенные, если провернули дельце при царе с его опричниками. Репутация Собора подпорчена. И ежу понятно, что вьюнам перепадёт. Игната нам будут припоминать до конца.

Сорока впервые проговорился про друга. Желание копаться в дорогом белье его покинуло. Он вытащил маленькую корзинку, которую привык таскать повсюду.

– Правда же, Хлюпик? – Пимен открыл корзину, и спящий в ней ёж сонно потянулся.

Недалеко от станции загудел поезд. На морозе горячий корпус капсул остывал быстрее, потому, казалось, словно на платформу прибывает густое облако.

– Осторожнее, господа! – выкрикивал Остап в непроглядном паре. – Не спешите, места хватит всем!

Из тумана послышалась громкая ругань: кому-то отдавили ногу. Пимена толкучка веселила до той поры, пока из пара не выбрался новоприбывший гость Собора.

Смуглый дородный мужчина продолжал браниться, вытирая туфли о снег. Пимен ссутулился, будто вздумал спрятаться в одном из чемоданов.

Не успел, гость заметил их.

– Эгей, мальцы! – крикнул он и направился к ребятам.

– Ты знаешь его? – спросил Лев у Пимена.

– Сыщик Песня.

– Забавное имя.

Пимену же было не до смеха. Он испуганно шептал:

– Частенько сыскарь заглядывает в Сточные Воды. Лев, умоляю, сделай что-нибудь…

Сыщик неминуемо приближался к завалу багажа. Трубочист ринулся навстречу.

– Чем могу помочь вам, сударь?

– Хе, наконец-то в Соборе научились гостеприимству, – голос сыщика скрипуче выл, как несмазанные дверные петли. – Ты из этих… подмастерьев?

– Я трубочист при котельной, господин.

– Как удачно вышло! Отведёшь меня к начальству. Если не ошибаюсь, слугами заправляет проныра Каспар.

Положительный ответ выдавил из мужчины кряхтящий хохот.

– К твоему сведению, на старое прозвище «Проныра» ваш ключник обижается, – сыщик глянул за спину Льву. – Эй, ушастый, мы где-то виделись?

– Никак нет, ваше благородие. Не припомню… – затараторил Пимен.

– Свезло. И чтобы ты хорошенько запомнил старшего сыщика отдела Дознания Песню, выполни-ка для меня одно поручение, дружок.

– Рад стараться! – излишне скоро согласился Пимен.

– Сбегай на постоялый двор и займи мне комнату. Да чтоб оснащённую ванной. Попробую хвалёные горячие источники Собора. Иначе бы не сунулся в ваш стылый Край. А ты, – сыщик хлопнул по плечу Льва и тут же отшатнулся от облака сажи, – веди меня.

Внешность мужчина имел довольно-таки диковинную. Непокорное лицо индейской наружности, которое Лев видел лишь в старых журналах. Сыщик мог сойти за могучего вождя в расцвете сил, только сейчас его длинные волосы покрывал не венок из перьев, а всего-то красный платок и затасканный цилиндр. Пальто-крылатка, которую Песня носил поверх нескольких слоёв одежды, тоже прожило интересную жизнь.

Лев заметил под правым боком два небольших прокола, не удостоенных заплатками.

«Не от ножа ли?».

Сыщик ловко достал из нагрудного кармана объёмную табакерку. Вскрыл её и цапнул щепотку содержимого.

– Понюшку для бодрости, – предложил Песня. – Нет? Как пожелаешь, у меня того добра навалом.

Он чуть ли не втолкал табак в ноздрю, а после разошёлся в приступе чиха. Лев припомнил одного хмурого караванщика.

– Неспокойная ночь, малец? И как часто у вас проливается кровь?

– Не знаю, сударь. Я живу лишь несколько месяцев в Соборе.

– Новенький, значит… Глянь-ка, чего добрые люди раскидали по дороге.