Кровь в его жилах - Татьяна Лаас

— Зачем князю Юсупову так важно забрать детей из скита? Разве не в его интересах держать детей подальше от действия проклятья?

— Дело в том, что ровно в месяц новый наследник должен быть представлен роду и… — он все же замялся. — Его кровь… Нужна его кровь.

Светлана все поняла:

— Замечательно! Юсуповы — язычники! Можно было ожидать подобного.

Это же сколько богов они предали и поменяли за свою жизнь? Совесть где-то в глубине Светланы робко напомнила, что она сама не слишком крепка в вере. Или, когда речь идет о ней, то все сразу иное?

Магомобиль остановился перед магуправой, и Светлана сухо сказала:

— Я подумаю над вашей просьбой.

— Ваше императорское высочество, я буду рад любой помощи! — Феликс вновь выскочил первым из салона, обогнул магомобиль и подал руку Светлане, помогая выйти.

Она на прощание только ледяно наклонила голову, когда как Юсупов вновь отвесил придворный поклон. Сволочь, как есть сволочь! Страшная сволочь, выдающая чужие важные секреты под видом этикета.

Светлана разъяренно промчалась через приемный зал магуправы, на ходу здороваясь с новыми письмоводителями и занятым уборкой Ивашкой, взлетела по лестнице — гнев на Юсупова помог не сдаться и не шагнуть у всех на глазах кромежем, и зашла в кабинет, расстегивая шинель.

Кабинет изменился. Он не мог не измениться — в штате магуправы, рассчитанном из-за магической аномалии Суходольска на пятерых магов, наконец-то появился долгожданный четвертый маг. Из-за этого рабочий стол Матвея придвинули ближе ко входу, стол Михаила развернули от окна и поставили в один ряд с Матвеевым, Светланин стол переехал к самому окну, из которого вечно дуло, несмотря на двойные зимние рамы, а возле дверей появился новый стол — стол коллежского асессора Даля. Асессор, занимавшийся на широком подоконнике варкой кофе на колдовке, внезапно ойкнул, выпрямился и сделал реверанс.

Вот что имела в виду сиделка, когда осуждала коллежского асессора! Легкомысленные кудряшки цвета крепкого кофе обрамляли лицо сердечком, на которое так падки мужчины. Карие наивные глаза, темные ресницы, красивый здоровый румянец, который под взглядом Светланы резко менялся на болезненную бледность.

Александр говорил, что у Светланы развита интуиция, хотя той хотелось верить, что это все же умственные способности к построению четких логических заключений. Сейчас интуиция крепко связала в одну цепочку вроде бы несоединимое.

Юсупов. Матвей. Даль. Поддержка родов. Дальногорские.

— Княжна Дальногорская, я правильно понимаю?

Светлана честно попыталась вспомнить, как звали княжну Дальногорских, но не смогла. Что-то в памяти было — робкая девочка почти её возраста, приехавшая в числе многочисленных приглашенных на детский бал Великой княжны Елизаветы… Салочки, веселый смех… Имя? Имя… Имя… Его не было.

Коллежский асессор снова склонилась в глубоком реверансе и не спешила выпрямляться. Все ясно.

— Встаньте, княжна… — разрешила Светлана. Беда не приходит одна. Вот и Юсупов… не один.

«Даль» выпрямилась:

— Екатерина Андреевна Дальногорская к вашим услугам, ваше императорское величество!

И эта туда же.

Светлана отрешенно спросила — утро у неё не задалось, но откровенно злиться нельзя:

— И что же вы тут делаете? — Она сняла с себя шинель и повесила на вешалку у двери.

Ответ её все же удивил:

— Пытаюсь втереться в ваше доверие и заслужить высокий сан при вашем дворе. Мой дед, Василий Платонович Дальногорский, надеется, что я выслужусь до обер-гофмейстерины. Я надеюсь остаться фрейлиной — замуж я не стремлюсь. Закончила магические курсы в Муроме, курсы машинисток, курсы стенографии, посещала уроки самообороны и охраны важных лиц, окончила дополнительные курсы зельеварения со специализацией по ядам, медицинские курсы и…

— Курсы личных прихвостней? — Светлана прошла к своему столу и встала напротив Екатерины Андреевны. Та легко вынесла её прямой взгляд и с насмешливой улыбкой подтвердила:

— И их, конечно же. Могу быть личным секретарем, охраной, магом, прихвостнем, лизоблюдом, подпевалой — кем вам будет угодно.

Она сняла с колдовки пошедший густой пеной кофе, отключила кристалл, отвечающей за температуру и принялась наливать кофе в чашку, цедя его через изящное серебряное ситечко — раньше его в управе не было.

— Потрясающий список, — признала Светлана. — И когда все успели?

— Экстерном за три года.

Светлана прищурилась. Три года. Три года… Что тогда случилось? Кальтенбруннер!

— И как же Дальногорские узнали о моем существовании? — она устало села на стул. Екатерина Андреевна тут же ловко поставила перед Светланой чашку с кофе:

— Прошу! Как вы любите. Два кусочка сахара и молоко. Простите, булочек нет — я не ждала вашего прихода сегодня. Впредь не повторится.

Эта Екатерина Андреевна или непроходимо тупа в своем рвении выслужиться, или нагло насмехается. Над Великой княжной, между прочим!

Светлана подняла на неё глаза:

— А если отравлено?

Екатерина не дрогнула и веком — сделала глоточек прямо из турки.

— Не отравлено. — Она цирковым жестом фокусника извлекла из-за обшлага мундира мелкий флакончик и поставила его перед Светланой: — универсальный антидот. Помогает от самых распространённых ядов. Я на «отлично» сдала прихвостней. И зельеварение тоже. Что-то еще, Елизавета Павловна?

— Вы не ответили на мой вопрос. Как Дальногорские узнали о моем существовании?

Екатерина Андреевна достала из шкафа за спиной Светланы еще одну чашку, Мишину, между прочим, и налила кофе для себя — черный. Она прошла с чашкой на свое место и, только сев, принялась рассказывать:

— О вашем существовании стало известно тридцать первого августа одна тысяча девятьсот седьмого года.

Отказать в самообладании Екатерине Андреевне было нельзя, так и в явном нахальстве. Не тупа, точно. Нахальна и насмешлива.

— Я имею в виду… — Светлана поняла, что сдалась, переходя от наступления к внезапному отступлению.

Екатерина Андреевна с легкой улыбкой продолжила — на её лицо вновь вернулся румянец:

— На беду князя Константина Волкова — он остался единственным из рода Волковых. Тронодержатели поизмельчали, а большинство пало в Катькину истерику. И да, меня назвали в честь императрицы, и нет, я не стыжусь своего имени и не собираюсь отказываться от него, как сделало большинство. Я не большинство. Я не прогибаюсь под мир. Вы иное. Вы императрица — под вас надо прогибаться. Князя Волкова никогда не упускали из вида. Никогда. Все знали, что даже несмотря на травму он примется искать выживших княжон и особенно цесаревича.