Первый инженер императора IV - Александр Вольт

Сотник Борис Рыжебородый, с боевым кличем, от которого, казалось, содрогнулись скалы, в одиночку сдерживал натиск одного из медведей, отбивая его удары своим огромным двуручным топором. Рядом с ним Игнат, новгородец, спокойно и методично командовал своими лучниками, заставляя их вести прицельный огонь по самым уязвимым местам тварей.

Иван Кречет со своей Бьянкой работал, как снайпер. Каждый его выстрел был выверен, точен. Он не тратил болты зря, выцеливая моменты, когда медведи открывались для удара.

Да, арбалеты, особенно новые «ККМ-2», показывали себя в этом бою великолепно. Их мощь, их скорострельность, их стальные болты, способные пробивать даже толстую медвежью шкуру, давали им шанс. Без них… без них этот бой закончился бы очень быстро. И совсем не в их пользу.

К счастью, им удалось отбиться. Потеряв троих своих сородичей, оставшиеся два медведя, израненные, истекающие кровью, но все еще живые, с яростным ревом отступили, скрывшись в ущелье.

Мужчины тяжело дышали, привалившись к камням, к повозкам, к стволам деревьев. Они смотрели на поле боя, усеянное телами поверженных врагов, и не верили своим глазам. Они смогли. Они отбились и, что самое невероятное, никого не потеряли. Да, несколько серьезных ран, множество царапин и ушибов, но все были живы.

Правда, повозкам досталось. Огромные, глубокие борозды от когтей на деревянных бортах остались напоминанием об этом событии, о той ярости, с которой сражались эти чудовища.

— Срань господня, — выдохнул Борис, приваливаясь к повозке от усталости. Он стянул с головы шлем, его рыжая борода была перепачкана кровью и грязью, а лицо блестело от пота. — И много здесь таких уродцев?

— Достаточно, — сухо отозвался Иван, перезаряжая свою Бьянку. Он не позволял себе расслабиться ни на секунду, его взгляд продолжал внимательно осматривать ущелье, ожидая новой атаки. Но ее не последовало.

На месте добычи в старой промышленной зоне, которую они выбрали своей целью, было на удивление спокойно. Руины цехов, заросшие бурьяном, ржавые остовы неизвестных механизмов, остатки бараков для рабочих — все это создавало атмосферу запустения.

Но тварей здесь, к счастью, не было. Видимо, то, что обитало здесь раньше, давно покинуло это место, или было уничтожено кем-то другим.

Тут-то им и удалось разжиться всем тем, что чуть позже их экспедиция привезла в Хмарское. Они работали быстро, слаженно, как муравьи, таская на себе и на повозках все, что представляло хоть какую-то ценность — искореженный металл, уцелевшие детали, те самые ящики с электроникой. Каждый понимал — чем быстрее они справятся, тем быстрее покинут это проклятое место.

И вот, когда Иван, вернувшись домой (а поместье барона Кулибина он уже без всяких сомнений называл своим домом), увидел образец новой брони, который Саша с гордостью продемонстрировал ему, речь на несколько мгновений покинула его.

Этот нагрудник, этот темно-серый, почти черный, испещренный гексагональным узором элемент доспеха, который не поддавался ни арбалетному болту, ни удару топора, казался ему чем-то невероятным. Выходящим за рамки привычного понимания.

Это было не просто оружие, не просто защита. Это было… читерством, как назвали бы его предшественники из далекого двадцать первого века.

И то, что делал этот молодой парень, которого все знали как барона Кулибина, его удивляло. Удивляло с самого первого дня их знакомства и по сей день. Казалось, что ничего уже не способно удивить такого прожженного, повидавшего на своем веку всякое, человека, как Иван Кречет. Но Саше это удавалось. Из раза в раз.

Он мог починить неприступные ворота города. Он мог создать оружие, способное остановить осаду. Он мог уничтожить древнее проклятие, державшее в страхе целые земли. Он мог вытащить из ментального плена людей, которых все считали погибшими. Он мог заставить говорить бездушную железяку и создавать из мусора идеальные клинки. А теперь — он создал броню, которую не брало ни одно известное им оружие.

И, наверное, именно поэтому Иван верил ему. Верил так, как, возможно, не верил даже самому себе. Верил в его безумные планы, в его невероятные идеи, в его способность изменить этот мир. И был готов идти за ним. Хоть на край света. Хоть в самое пекло. Потому что рядом с этим странным, непредсказуемым бароном из прошлого, даже самое глубокое пекло казалось не таким уж и страшным и не таким непреодолимым.

* * *

На следующий день первый, экспериментальный образец композитной брони был готов. «Феникс», пожужжав и погудев в течение нескольких часов, исправно выдал нам остаток темно-серых, почти черных гексагональных пластин и несколько мотков гибкого, похожего на каучук, полимерного материала. Дальше началась самая интересная часть — сборка.

Это было похоже на то, как в детстве я собирал сложные модели из конструктора, только вместо пластиковых деталей у меня были сверхпрочные композитные пластины, а вместо инструкции — собственные чертежи и неугомонный голос ИсКина, который то и дело вставлял свои «рациональные предложения» по поводу улучшения эргономики.

Мы с Михалычем и хламниками провозились почти до обеда, стягивая пластины на полимерной основе кожаными ремнями, подгоняя их друг к другу, создавая единую, но при этом гибкую конструкцию. В итоге у нас получился полный комплект: кираса, наплечники, наручи и поножи. Выглядело это футуристично, немного чужеродно, но, черт возьми, впечатляюще.

Для испытаний мы выбрали Руслана. Во-первых, потому что он был самым крупным и крепким из нас и мог выдержать серьезные нагрузки. А во-вторых, потому что после нашего спора он сам рвался в бой, желая доказать свою правоту (или, что более вероятно, просто из чистого любопытства).

Мы надели на него броню. Она села идеально, не сковывая движений. Руслан покрутился, присел, сделал несколько выпадов мечом.

— Легкая, — с удивлением констатировал он. — Почти не чувствуется.

— Это пока, — усмехнулся я. — А теперь — самое интересное.

Испытания мы начали с малого. Сначала Олег несколько раз со всей своей силищей ударил по нагруднику Руслана деревянной дубиной. Дубина с глухим треском разлетелась в щепки. Руслан даже не пошатнулся.

— Щекотно, — прокомментировал он, ухмыляясь.

Затем в дело пошел меч. Иван, взяв свой тяжелый бастард, нанес несколько рубящих ударов. Лязг стали о композит разносился по всему двору, но на броне оставались лишь едва заметные царапины. Клинок скользил, не в силах пробить прочную, упругую поверхность.

И, наконец, финал. Арбалет. Я сам взял один из новых «ККМ-2» и с расстояния в двадцать метров выстрелил Руслану прямо в грудь. Все ахнули. Болт с хищным свистом врезался в кирасу… и с глухим стуком отскочил в сторону, словно ударившись о