Первый инженер императора IV - Александр Вольт

— Ну… ни хрена себе… — только и смог выдохнуть Руслан, сильно-сильно закашлявшись. Опасный был, конечно, фокус. В целом, думаю, пару ребер сломать точно могло, стой я поближе. Но главное, что внутренние органы в сохранности.

А Руслан спор проиграл. Но, как мне показалось, он этому был только рад.

Я остался доволен. В общем-то, все остались довольны. Образец получился более чем удачным. Он вынес все издевательства со стоическим и почти спартанским усердием. Оставалось только наладить полноценное производство, потому что такой доспех получался составным, и его приходилось вручную стягивать и собирать, словно детское «Лего». А это требовало времени.

В самый разгар нашего общего ликования, когда мы уже обсуждали, как лучше организовать сборочный цех, во двор влетел запыхавшийся гонец из Новгорода. Вид у него был встревоженный, одежда перепачкана дорожной пылью.

— Барон Кулибин! — выкрикнул он, едва переводя дух. — Его Величество… срочное требование… немедленно прибыть во дворец!

К обеду я уже был в пути. Мысль о том, что снова придется отрываться от дел, вызывала досаду, но приказ царя есть приказ. Я быстро собрался, оставив Михалычу и Ивану четкие инструкции по дальнейшей работе, и вскочил на коня.

Путь до Новгорода пролетел незаметно, я был полностью поглощен мыслями о том, что же такого срочного могло случиться. Прибыв в город, я сразу заметил перемены. Атмосфера была… напряженной. На улицах стало заметно больше патрулей, солдаты ходили хмурые, с оружием наготове. Даже обычные горожане казались какими-то встревоженными, они спешили по своим делам, оглядываясь по сторонам.

А у царского дворца… У имения Долгорукова количество стражи увеличилось как минимум вдвое. Крепкие воины в кольчугах и шлемах стояли у каждых ворот, у каждого входа, их взгляды были холодны и подозрительны. Да и в целом обстановка в городе стала какая-то более… колючей. Глашатаи на площадях, вместо того чтобы зачитывать указы о ценах на зерно, теперь громко оповещали жителей о введении комендантского часа и о необходимости соблюдать бдительность.

Что-то стряслось. Что-то очень серьезное.

Меня провели во дворец без лишних вопросов, но с явной настороженностью. Дворецкий Игорь Ефимович, обычно такой безупречный и невозмутимый, сегодня выглядел бледным и нервным. Он молча проводил меня наверх, в уже знакомый кабинет Долгорукова.

Я приоткрыл тяжелую дубовую дверь и заглянул внутрь. За столом сидели оба царя. Алексей Петрович, бледный, с темными кругами под глазами, и Олег Святославович Романович, мрачный, как грозовая туча. Он нетерпеливо барабанил пальцами по столу, его лицо было каменным.

От недавнего восторга и веселья, которое прямо играло на их лицах во время испытаний части брони и арбалетов не осталось и следа

— Проходи, Саш, — голос Долгорукова был усталым, но твердым. Он жестом указал на свободный стул.

Я прошел внутрь, молча кивнув обоим правителям в знак приветствия. Атмосфера в кабинете была такой плотной, что ее, казалось, можно было резать ножом.

— Я так понимаю, что-то стряслось, — сказал я, нарушая тяжелое молчание. Я не стал ходить вокруг да около.

Цари переглянулись.

— Да, — сказал Романович, его голос был глух, как удар молота по мешку с песком. Он поднял на меня свои тяжелые, налитые кровью глаза. — Они идут.

Глава 11

Страх? Был немного, но я понимал, что это нормальное физиологическое состояние любого организма. Поэтому я не пытался его отринуть. Нет. Я пытался сразу включиться в работу, чтобы искать выход из очень неприятного и, прямо говоря, тяжелого положения.

— Сколько у нас есть времени? — мой голос прозвучал ровно, почти буднично. Я смотрел на них в упор, не отводя взгляда. — Мы должны выстроить первый эшелон защиты до их наступления.

Мы строили аванпост, чтобы дать защиту нашим бойцам, которые будут находиться на Севере, но беда с востока пришла намного быстрее. Знал бы где упаду — соломку бы постелил. С другой стороны, как гласит закон Мерфи: все что может пойти плохо — пойдет плохо.

— У нас есть минимум сто новых композитных арбалетов, которые должны будут поспособствовать значительному сопротивлению. Если выдвинуть их гарнизон вперед, организовать засады на подступах…

Впервые за все время нашего знакомства я увидел, как на лице Олега Святославовича Романовича появилась воистину горькая усмешка. Он медленно покачал головой, его взгляд был полон какой-то тяжелой, мрачной мудрости.

— Нет, Саша, — сказал он тихо, и его голос, лишенный обычной зычности, прозвучал особенно веско. — Сто арбалетов здесь не помогут. И даже тысяча.

Я удивленно вскинул брови.

— Что вы имеете в виду? Я лично видел, на что способно это оружие. Оно пробивает…

— Оно пробивает шкуры рукеров и доспехи дикарей, барон, — перебил меня Романович. Он подался вперед, упершись локтями в стол. — Но оно не пробьет то, что идет на нас.

— Радомир Свирепый, — наконец произнес Долгоруков, его голос был глухим. — Тот самый предводитель кочевых племен, о котором доносили мои шпики. Он объединил под своим началом почти все дикие орды восточных степей. И он движется на нас.

— Так в чем проблема? — я все еще не понимал. — Орда дикарей, пусть даже большая — это не регулярная армия. У них нет ни дисциплины, ни осадных машин, ни нормального вооружения. Мы можем встретить их у аванпоста, измотать, а потом…

— Ты не понимаешь, барон, — снова покачал головой Романович. — Он собрал всех дикарей, каких только смог. Понимаешь? ВСЕХ.

— Нет, — ответил я. — Не понимаю. Какая разница, сколько у них солдат, если они босы и вооружены самодельными копьями и деревянными щитами? Наше оружие способно пробивать их броню на раз-два.

Алексей Петрович тяжело вздохнул.

— Я отвечу тебе иначе, барон. Какая разница, какое у тебя оружие, когда на место одного дикаря встает пять? На место пяти — десять?

Я задумался, переваривая услышанное. На место одного — десять. Это звучало как бред сумасшедшего. Как нелепая страшилка, которой пугают детей перед сном. Собрать такую армаду… в этих разодранных магией и постапокалиптической войной землях? Откуда? Он что, прошелся по всей бывшей Империи, сгребая в свою орду каждого встречного бродягу? Или весть о нем, о новом «собирателе земель», разнеслась на крыльях ветра до самых далеких, позабытых уголков, и к нему слетелись все отчаявшиеся, все озлобленные, все жаждущие крови и грабежа?

Но даже если так, это еще не означало, что нужно