Первый инженер императора IV - Александр Вольт

сложить лапки и сдаться. Сдаваться — это не в моих правилах. Никогда не было. Судя по тому, что оба царя сидели здесь, в этом кабинете, хмурые, уставшие, но не сломленные, они думали так же.

Сомневаюсь, что и Долгоруков, и уж тем более Романович, были готовы просто так, без боя, отдать свои престолы, свои города, своих людей какому-то подзаборному вождю, который собрал таких же немытых, одичавших оборванцев и теперь грезил захватить… что? Мир? Смешно. От мира здесь, на этих землях, осталось всего ничего. И это «ничего» мы ему точно не отдадим.

— Если все сделать грамотно, — сказал я, нарушая тяжелое молчание, — то их количество не будет иметь решающего значения.

Оба царя подняли на меня головы. В их глазах читалось недоумение, смешанное с проблеском надежды. Они ждали. Ждали от меня не чуда, нет. Они ждали от меня инженерного, холодного, расчетливого плана.

— В мое время, — начал я, стараясь говорить спокойно, уверенно, — была легенда. История, которая стала символом мужества и тактической гениальности. Легенда о трехстах спартанцах. Всего триста отважных воинов, которые встретили в узком ущелье, в Фермопилах, целую персидскую армию, превышавшую их по количеству в десятки, если не в сотни раз. Благодаря смекалке, дисциплине, знанию тактики и умелому использованию ландшафта, они смогли задержать вражескую армию, нанести ей колоссальный урон и дать своим соотечественникам время подготовиться к обороне. Они не пропустили врага к сердцу своих земель.

О том, что все они в итоге погибли, я решил умолчать. Это была ненужная, деморализующая деталь. Да и история эта была лишь аналогией, примером. Ведь у тех спартанцев, при всей их отваге и доблести, не было того, что было у нас. У них не было знаний, утерянных веками. У них не было композитной брони, которую не пробить мечом. У них не было многозарядных арбалетов, способных косить врага на расстоянии. И у них не было «Феникса». Нашего главного козыря.

— Сколько у нас есть времени? — спросил я снова, так как не получил ответ на свой вопрос с первого раза.

— Неделя. Максимум две, — ответил Долгоруков, его голос был глухим. — Но я бы рассчитывал на одну. Орда движется быстро, сметая все на своем пути.

— Я тоже рассчитываю на неделю, — согласился с ним Романович. Его кулаки на столе были сжаты так, что побелели костяшки. — Мои земли станут первыми, кто примет на себя удар. Они пойдут через степи, напрямую к Руссе. Мне нужно подготовиться.

— Мы же не будем стоять в стороне? — я посмотрел прямо на Долгорукова.

Да, мне все еще не слишком импонировал Романович с его грубыми манерами и прямолинейностью. Но за последнее время… я к нему привык? Нет, не то слово. Я начал его уважать. Он оказался нормальным мужиком. Диковатый, да, прямой, как лом, шумный, но честный.

В нем не было той дворцовой хитрости, того второго дна, что я всегда чувствовал в Долгорукове. С Романовичем было проще. Он говорил то, что думал. И если он пытался юлить, то на его суровом лице это было написано такими аршинными буквами, что не заметить было невозможно.

Он был предсказуем в своей прямоте. И в текущей ситуации это было ценным качеством. Он был надежным союзником. Грубым, но надежным.

Долгоруков тяжело вздохнул, проведя рукой по лицу.

— Не имеем права, барон. Удар по Руссе — это удар по нашему союзу. Удар по всем нам. Мы будем стоять вместе.

Я удовлетворенно кивнул. Это был единственно верный ответ.

— Тем более, — добавил я, — что я буду с вами. И, думаю, мэтр Скворцов тоже не останется в стороне, если понадобится его помощь. У вас есть придворный маг, Ваше Величество? — я повернулся к Романовичу.

Тот отрицательно покачал головой.

— Не водится у нас такая публика, — пробасил он. — Были пара знахарей, да и те сбежали, когда запахло жареным. Мои ребята больше доверяют острому мечу и крепкому щиту, чем этим вашим… магическим фокусам. Хотя, — он посмотрел на меня с кривой усмешкой, — после того, что я видел в Хмарском, возможно, я и поменяю свое мнение.

— Значит, так тому и быть, — подвел я черту. — Мы встретим их. Но не в чистом поле, где их количество даст им преимущество. А там, где мы сможем это преимущество свести на нет. В узком месте. В «бутылочном горлышке». У нас есть такое место?

Цари переглянулись.

— Ущелье Черного Ворона, — почти одновременно сказали они.

— Рассказывайте, — сказал я, подаваясь вперед, раскладывая на столе карту, на этот раз — карту их объединенных земель.

Они начали рассказывать. Ущелье Черного Ворона — узкий, извилистый проход в скалах, единственный удобный путь из восточных степей к землям Старой Руссы. С обеих сторон — отвесные скалы, где не пройдет ни конница, ни большая масса пехоты. Идеальное место для обороны. Те самые Фермопилы, о которых я и говорил.

План начал вырисовываться в моей голове. Четкий, ясный, почти математически выверенный.

— Нам нужно не просто остановить их там, — сказал я, водя пальцем по карте. — Нам нужно превратить это ущелье в ад для них. В мясорубку.

Откуда в этой местности вообще взялись такие ущелья и скалистая местность — я понятия не имел. Не сказать, что мои географические познания этой области были велики, да и вообще географии, но… с другой стороны, кто его знает, как сильно может измениться ландшафт, если в землю прилетает пару ядерных, десяток баллистических и межконтинентальных ракет.

Воображение услужливо подбросило картину выжженой земли, огромных рвов, ущелий, изменившегося ландшафта. Да, как-то так. Я мотнул головой, вытряхивая мусорные картинки прочь. Думать надо было о другом.

Мой мозг стал работать на пределе. Идеи рождались одна за другой, цепляясь друг за друга, образуя сложную, многоуровневую систему обороны.

— Первое — это ловушки, — начал я загибать пальцы. — Много ловушек. «Волчьи ямы», завалы, камнепады, которые можно обрушить в нужный момент. Второе — укрепления. Небольшие, хорошо защищенные редуты на склонах ущелья, где мы разместим наших арбалетчиков. Они будут поливать орду огнем сверху, оставаясь в относительной безопасности. Третье… — я посмотрел на царей, — третье — это то, что они точно не будут ожидать.

— И что же это? — Романович подался вперед, в его глазах горел азарт.

— Это… сюрприз, — улыбнулся я. — Инженерный