Правила подводной охоты - Дмитрий Валентинович Янковский

оставалось еще на семь минут. Выбравшись на песок, я первым делом отстегнул шлем и лишь потом осмотрелся. Броневик и гравилет стояли метрах в двухстах от меня, оттуда бежала Рипли, на ходу сдирая с себя комбинезон. Длинные тени от небоскребов медленно подтягивались к кромке прибоя. Несмотря на боль, я не мог оторвать взгляд от бегущей в одних плавках и маечке Рипли. В ней, во взрослой женщине, было нечто дремуче-манящее, чего не было у Леськи, при всей ее красоте и желанности.

— Ну, как ты? — запыхавшись, спросила она, когда наконец добралась до меня.

— Хреново, — признался я. — Что это было?

— Активная защита мины. Ультразвуковая пушка. Гробит жидкостный аппарат. Жабры от вибрации рвутся, и хана охотнику, хоть и без всякого ожога. А с “воздушкой” так — задницу пришпарит немного.

Она помогла мне освободиться от аппарата. Кожа моя покраснела и чуть припухла, но выглядела не так страшно, как мне представлялось. Я-то уж думал, что превратился в пупырчатый ужас, типа Жаба

— Пойдем, надо тебя противоожоговой пеной намазать.

Рипли протянула мне шлем и грузило, а сама взяла дыхательный ранец с комбезом.

— Почему мина меня ужалила? — решил спросить я напрямую, когда мы двинулись к броневику.

— Не надо было дергаться раньше времени, — не глядя на меня, ответила начальница. — Следовало дождаться команды. Куст настроил бы цели, и мине стало бы не до нас. При большой нагрузке она считает только приближающиеся объекты.

— Что-то я не понял, — мне в душу закралось нехорошее подозрение. — Зачем же Куст заставил меня плыть на мину, да еще с атакующей скоростью?

— Чтобы она тебя шарахнула и успокоилась.

— Вот гад! — вырвалось у меня.

— Остынь, салага, — насмешливо фыркнула Рипли. — Тут выбор был невелик. С одной стороны ты, с другой Краб в жидкостном аппарате. Его жизнь в любом случае стоит больше твоей поджаренной задницы. Но главное не в этом. Хочешь знать первое правило подводной охоты?

— Да, — такая формулировка меня заинтересовала.

— Сам погибай, но товарища выручай.

Спорить было бессмысленно, и я умолк. В общем-то, под таким углом зрения я мог считать себя в некотором смысле героем. Хоть и не по доброй воле, но я спас боевого товарища от смертельной опасности. Для первого дня охоты нормально. Но Куст мог бы объяснить, что к чему, а не гнать меня на выстрел, как безмозглую кефаль на дельфина.

Когда мы добрались до “Ксении”, тень от небоскреба накрыла броневик целиком. Куст сидел возле своего ящика, делая магические движения в перчатках, гравилетчик лежал под брюхом своей машины, а Пас заканчивал сворачивать “воздушку” на крыше. Я поднялся на броню и тоже занялся снаряжением. Последней к нам присоединилась Рипли, собрав по песку разбросанные вещи.

Говорить не хотелось. В тишине из кабины доносился голос Жаба и шипение рации.

— Долго ты возишься, — рычал он.

— На симуляторе получалось, — хрипло оправдывалась рация голосом Куста.

— Ты бы еще бак с баллоном сравнил. Работай, работай!

Мы свернули аппараты, но в нишу укладывать не стали — устав запрещал выводить снаряжение из боеспособного состояния, пока хоть один член команды остается на глубине. Рипли достала из аптечки пенный спрей и начала обрабатывать меня с ног до шеи. Я заметил, что у нее дрожат руки. Столь явная тревога быстро передалась и мне, Пас тоже хмурился, сидя чуть поодаль. Время тянулось медленно, тень города все больше выдвигалась в море, напоминая тянущиеся пальцы. Ветер чуть слышно свистел в антенном штыре.

— Ну? — снова донесся из кабины голос Жаба.

— Что-то она не виснет, — ответил Куст. — Заговоренная, что ли? Или мутант.

— Что будем делать? — просипел Жаб.

Некоторое время в эфире царила тишина.

— Есть еще один способ оставить мину с носом, — осторожно ответил акустик. — Очень рискованный.

— Поясни.

— В качестве взрывателя у нее мощный мышечный жгут с хитиновым наконечником. Она им щелкает в полость с нитрожиром, и тот взрывается от удара. В общем, если тихонько подкрасться, можно пробить из елдомета нервный центр взрывателя. Обычно “Берты” подпускают к себе на десять метров, а до дна как раз столько и есть. Но стрелять можно лишь вертикально снизу, причем надо попасть в полость якорного жгута. Тут снайпер нужен, а не сапер.

— Ширина полости?

— В зависимости от возраста мины это дыра от тридцати до сорока сантиметров в диаметре. По центру идет ткань якорного жгута.

— С десяти метров можно попасть.

— С ума сошли! — Рипли отбросила пенный баллончик и нависла над люком. — Огурец, не вздумай!

— Ты можешь предложить что-то лучше? — спросил у нее Жаб. — Обернись-ка через плечо.

Я сам обернулся и увидел Одессу. Солнце садилось за небоскребы.

Рипли махнула рукой и уселась на край брони.

— Делайте что хотите... — обреченно пробурчала она.

— Краб! — в голосе взводного появились стальные нотки. — Придется тебе пострелять. Я бы пожелал тебе ни пуха, но у тебя нет возможности послать меня к черту. Просто прицелься получше. В общем, давай.

Рипли забарабанила по броне пальцами. Пас побледнел и опустил веки.

— Как мина? — спросил Жаб.

— Пока нормально, — глухо пробубнила рация голосом Куста. — Краб уже движется, ему осталось пройти сорок метров по расщелине. Только бы он не спешил, а то сближающийся курс!

— Не каркай!

Наступившая тишина показалась мне наэлектризованной, как перед штормом. Снова вспомнилась фраза Рипли о беде, сопутствующей всем начинаниям Жаба.

— Тридцать метров осталось, — комментировал Куст.

Я ощутил, как струйка холодного пота потекла у меня между лопатками. Порыв ветра высушил ее, но легче не стало.

— Вот барракуда! — зло прошипел Куст. — Она якорный жгут подергивает. Чует неладное, тварь. Ищет безопасную глубину.

Он умолк.

— Не молчи! — рыкнул Жаб.

— Да нет, вроде успокоилась. Сантиметров на двадцать поднялась, это мелочи.

Рипли перестала постукивать пальцами.

— Краб в пятнадцати метрах от жгута.

Мое сердце ухало в