Фантастика 2025-148 - Анна Сергеевна Платунова

Лоер размахнулся и хотел ударить меня, но старший Эльм перехватил руку.

— Оставь ее, пошли. Вернемся через час — все уже будет кончено.

Они бросили меня умирать, истекать кровью. Какое-то время я еще слышала их голоса на лестнице.

— Оставаться в городе больше нельзя. Дотянули! Мне нужно дать последние распоряжения, а ты следи за деревом. Как только набухнут почки — отрежь росток и уходи.

— Жалко бросать.

— Жалко? Дурень! Задницу свою пожалей, за которую нас почти взяли! Ростка достаточно, чтобы вырастить новое дерево, и…

Голоса удалились и стихли. А я, пока во мне еще теплилась магия, решила потратить ее на Зов. Не знаю, услышит ли папа, он так далеко. Но если услышит, хотя бы поймет, где искать тело дочери…

Я закрыла глаза и прошептала:

— Папа.

А внутри кричала во весь голос, звала изо всех сил: «Папа, папа, папа!!!»

Я думала, что вот-вот упаду в обморок от потери крови, но голова лишь слегка кружилась. Бежали минуты. Я задержала дыхание и, зажмурив один глаз, посмотрела на порезы. Вот только их не было! Зажили!

— Что?.. — пролепетала я, а потом догадалась: яд василиска все еще действовал!

Бедолага, которому мы с Роном лечили зуб, обещал, что сильнейшее средство от любых ран и болезней будет защищать меня еще месяц. Так и случилось! Я капельку, совсем чуть-чуть выдохнула: у меня появился час жизни.

Меня колотило от холода и страха, но когда на лестнице раздались шаги, я сцепила зубы и затаилась. В комнату зашел Лоер, застыл на пороге, со свистом втянул воздух. Закашлялся. В подвале пахло кровью, и тваренышу сделалось плохо. Я была связана, ранена, однако испытала мрачное удовлетворение.

Он приблизился, толкнул меня в плечо. А я… Наверное, совершила глупость. Но меня вряд ли спасут, а так хотя бы позлорадствую напоследок. Еще немножко, и мне больше не будет страшно и больно, а Лоеру жить с этим всю жизнь. Я резко распрямилась и снова расхохоталась. Смотрела ему в лицо и смеялась.

Лоер отскочил, шлепнулся на задницу и пополз к двери. Но скоро опомнился — понял, что я еще не умерла. Выругался, достал из кармана нож…

Он полосовал мои руки и остервенело бормотал: «Сдохни, сдохни уже!»

…Через четыре часа яд василиска перестал действовать и раны больше не затягивались. На ветвях дерева начали набухать почки.

* * *

Лоер несколько раз приходил и уходил. Увидел, что раны не заживают, и теперь ждал, пока жизнь окончательно меня покинет. Я и сама ужасно устала и мечтала, чтобы все поскорее закончилось. Я больше не надеялась на чудесное спасение. Сколько несчастных принесли в жертву проклятому дереву? Про Эльмов говорили, что их род только богатеет, и даже когда во время эпидемии желтой лихорадки многие предприниматели разорились, фениксы остались на плаву.

Сколько невинных девушек навсегда пропали без вести? А их кости, возможно, похоронены рядом со мной. Бедняжек не искали: кого волнуют простолюдинки кроме убитых горем родителей? Но на этот раз, гады, вы выбрали не ту жертву! Папа отыщет мое тело! И мало никому не покажется!

Слабое утешение, ведь я не стану свидетельницей возмездия… Но пока оставалось время, я думала о родителях и Роне, вспоминала обо всем хорошем. О счастливом детстве в маленьком городке, о доброй няне и ворчливом старом гноме, который заменил мне дедушку. Я представляла будущее, которое никогда не наступит. Видела себя на вручении диплома: стою счастливая в отглаженной зеленой мантии и держу диплом с золотой печатью. Рядом Рон, и мы улыбаемся друг другу. На вечер заказан столик в дорогом ресторане, где мы будем гулять до утра. К Норри приехала ватага ее младших братишек и сестренок, все нарядные и веселые. И Норри смеется, ведь ей больше не нужно переживать за будущее своей семьи. А на следующий день мы с Роном отправимся подыскивать место для нашей лечебницы. Конечно, мы будем работать вместе. Конечно…

Я пошевелилась и застонала: стянутые руки отозвались болью.

Теперь понятно, о чем предупреждало зеркало. Оракулы всегда толкуют все слишком очевидно. Да, я здесь из-за Рона, но если отмотать время назад, разве я бы отступилась от него? Смотрела из окна и ждала, пока сердце моего дракона разорвется? Нет, лучше погибнуть самой.

Так вот, поганое дерево, знай, я не тебе приношу жертву: я умираю ради того, кого люблю. Я никого не виню в своей смерти, это мой сознательный выбор. О, Рон… Ты только живи. Не кори себя. И ради меня, пожалуйста, будь счастлив. Окончи академию с отличием и найди уже, наконец, способ снять это мерзкое проклятие. У тебя все получится, ты умный! Ты замечательный! Самый лучший…

Найди себе хорошую девушку. Женись.

Я всхлипнула, прижимаясь щекой к колючей коре.

А если у вас родится девочка, назови ее Рози…

Я постепенно погружалась в темноту. Холод и боль отступали. «Вот и хорошо, — думала я. — Наконец-то…»

Но окончательно соскользнуть в омут покоя и тишины не получилось. Сначала я услышала шум — будто сильный ветер захлопал ставнями, сорвал черепицу с крыши. А потом… Похоже, ветер — точнее, ураган — сорвал саму крышу, такой стоял грохот. Дом ходил ходуном. Содрогались и стонали стены.

Я собрала последние силы и огляделась. И в эту секунду дверь распахнулась и в подвал вбежал папа.

Как он закричал, увидев меня!

Мой бедный папуля. Не могу даже вообразить, что он испытал в тот момент, когда увидел свою дочь на коленях, со вздернутыми над головой руками, в сорочке, залитой кровью.

Потом, позже, папа признался: он решил, что опоздал, что я умерла. Слишком много крови, а я повисла тряпочкой, такая бледная и неподвижная… Это был самый страшный миг в его жизни.

— А какой самый счастливый? — хитро спросила я.

Я догадывалась, каким будет ответ, просто снова хотела услышать историю о том, как папа впервые увидел меня после многолетней разлуки с мамой. Он и не знал, что я существую… Долго объяснять. Когда он понял, что у него есть дочь, то едва сдержался, чтобы не подхватить меня на руки, закружить, расцеловать. Я помню, как мы шли рядом и болтали о всякой ерунде, как он смеялся моим шуткам. Взял меня за руку — это все, что он мог сделать. Говорит, что держал мои пальчики и сходил с ума от нежности и любви. Мама мне потом устроила выволочку, чтобы я не разговаривала с незнакомцами. И ругала