За Бессмертного замолвите слово - Акулина Окаянная

— Тебе стоит изучить карту замка, прежде чем по нему бездумно прогуливаться, — отвлёк от неприятных размышлений, голос Златана. — Я скажу Богдану, чтобы он тебе их дал.

Взгляд Миры по столу с яствами скользнул и ничего аппетита у неё не вызывает. Пропал словно туман по утру под первыми лучами красного солнышка.

— А где Богдан? — спросила она.

— Мы всю ночь обсуждали как же тебя в Явь воротить. Он сейчас у себя пишет послания всем в Нави с просьбой рассказать все слухи и домыслы им известные о дорогах ведущих в мир живых. Не за просто так, конечно, за вознаграждение, — Златан протянул ей тарелку с горкой блинов, предлагая угоститься.

Мира отрицательно покачала головой и внезапно для себя произнесла:

— Пойду поговорю с ним.

Мирой овладело необъяснимая потребность немедля увидеть Богдана.

— Никуда не сворачивай, — наказал Златан.

Мира кивнула. Быстро взбегая вверх по лестнице, Мира не обратила внимание, каким взглядом её проводил рыжий добряк с довольной улыбкой на губах. Пронеслась она, словно ветер, по коридору до покоев Богдана постучалась да в покои вошла, не дожидаясь ответа.

Комната Богдана была больше её в несколько раз и совмещала в себе не только спальню, но и кабинет с библиотекой. Хозяин замка сидел за широким столом, заваленным книгами, свитками, берестяными грамотами. Помимо света, пробивающегося сквозь небольшие витражные окна, освещала письменный стол высокая подставка с множеством свечей, установленная справа от стола. А за столом до самого окна возвышались стопки книг, деревянных цер с хаотично раскиданных меж ними свитков, словно всё прочитанное скидывалось в тот угол, и иногда там даже пытались навести порядок.

— Мира? — Богдан удивленно застыл с бронзовым писалом в руке, оторвавшись от берестяной страницы.

Мира взглянула на него и растерянно моргнула, не зная, что же ответить, чем объяснить своё появление. Она в замешательстве молча уставилась на него. На осунувшемся лице Богдана залегли тёмные круги под глазами. Скорее всего он всю ночь не спал. Словно поняв её чувства и не желая спугнуть Богдан произнес, как приглашение:

— Заходи, Мира, и погодь. Тут немного осталось, — и взгляд вновь в свиток упёр.

Прошла Мира на тахту, заваленную подушками, опустилась, поежилась. Холодно тут. Очаг в комнате, видимо, не колдовской был, и давно погас. Вот чем дом каменный плох: морозно и сыро в нём быстро становится. Стоит только огню погаснуть, и околеть можно даже летом. Смотрит — шкура на спинке лежит. Подтянула она её, и в раз её мысли спутались, дикими сделались…

…Взаперти она! В камне заточена. А страшно-то как аж хвост дрожит. Нос вверх вскинула. Чует, чует, где-то рядышком травы, зелень, воздух вольный. Бежать надобно, да как выбраться. Кинулась в одну сторону — камень, в другую — дерево ровное, не обойти, не пройти, не просочиться. А тут за ней принялось чудище, что на двух ногах гоняться. Хвостом и так, и сяк виляла, да схватил он её…

Упала Мира на спину, не отдышится. Сверху на ней Богдан лежит. Одной рукой держит, другой шкуру звериную стягивает. Она едва от ужаса не закричала, как увидела: боли нет, а шкура почто кожа ейная живая с руки стягивается, мышцы кровавые оголяет. От ужаса Мира дурниной вскричала.

— Тише, Мира, — Богдан её успокаивает. — Уже всё хорошо.

Не сдержала Мира слёз ужаса. Смотрит, в глазах всё двоится, да вроде как целы рученьки у неё.

— Что? Что это было? — с дрожью в голосе спрашивает.

— Это я виноват, — Богдан шепчет. — Шкуры оборотные, не подумавши, раскидал тут. Магия то не страшная, да не для подготовленного разума опасная.

На лице Богдана тревога так и читается:

— Испугался я, что не воротишься, — на этих словах рукой по щеке её провёл бережно.

А затем его взгляд нежностью наполнился. Приблизил Богдан лицо к лицу Миры и легонько прихватил кожу на её скуле губами. Она ткнула его в живот, и тогда он прильнул губами к её рту. Мире показалось, что от этого поцелуя, длившегося, кажись, целую вечность, плавится она начинает. вся огнём странным охваченная.

— Вот же колдун окаянный! — воскликнула Мира отстранившись.

Слышит в ушах пульс стучит сумасшедший, и сил нет никаких дыхание сбивающееся восстановить. А Богдан взял её руку, что совсем недавно лисьей лапой оборочена была, и пальцы целует:

— Не уходи от меня… — зашептал Богдан. — Я обязательно что-нибудь придумаю, отыщу путь назад. Поверь мне.

Задыхаясь, она уронила руку, которой собиралась его отпихнуть, и сама губами к его устам прижалась. Нестерпимо хотелось ему верить, воротится с ним в Явь и чтобы всё, как прежде было. Его рот оказался мягким и скорее убеждающим, чем властным. Прижавшись губами к её губам, он принудил Миру разжать их, а потом просунул между ними язык и совсем вскружил ей голову.

И тут двери внезапно распахнулись, запустив холодок по полу.

— Ох, звиняйте! — громогласно и без сожаления объявил Златан. — Вы чего на полу валяетесь? — Сам наверх смотрит, будто потолок его дюже интересует.

Мира так и вспыхнула. Богдан от неё отодвинулся и руку подав, ответил:

— Шкуру обортничую снимал.

— Я так сразу и подумал, — не спорил Златан.

— Что хотел-то, что без стука вломился? — нахмурился Богдан.

— Опять Каллиса явился. Добромиру требует.

Поднялась Мира. Ноги дрожат, щеки горят, мысли в голове путаются. Причиной тому всё колдун проклятый, что Богданом зовут. Вновь не сложилось поговорить с ним откровенно. Разозлилась Мира на себя, на Богдана, на Златана, на чувства с ней в шутки играющие. Юбку отряхнула, кокошник с головы куда-то слетевший даже искать не стала и решительно двинула:

— Идём! У меня тоже вопрос к этому чешуйчатому, — мужчины переглянулись и за ней последовали.

Калисса в этот раз был ряжен даже больше обычного дорого-богатого, от блеска золота в его одеждах просто слепило глаза. Он нетерпеливо расхаживал из стороны в сторону в большом зале.

— Наконец-то! — воскликнул Калисса, приметив спускающихся по лестнице. — Триса ждёт. Так что поспеши, девица.

— Какое тебе и сестре дело до Миры? — вместо неё удивился Богдан.

Калисса поморщился, скривил кислую мину и покрутил неопределенно рукой, указывая куда-то в сторону:

— Юдо велел её к дереву доставить.

— Так это был не сон? — растеряно пробормотала Мира, позабыв о всех вопросах, что хотела задать.

— Конечно, нет. Думаешь, у меня есть желание быть извозчиком какой-то человеческой девчонки?

— Не груби, — предостерёг Богдан.

— Не грублю, просто делаю, что Юдо велел, — насупился Калисса. — Мне даже пришлось