За Бессмертного замолвите слово - Акулина Окаянная

— Так ты не знал? — удивилась Горда и почему-то пояснила: — Две заговорённые рубахи тяжело не заметить. Хотя я сама поспешила, не пригляделась. Принюхайся, волчок, и ты учуешь горечь колдовского шепотка.

Он действительно повел носом в сторону столь нелюбимого им спутника и уловил легкий запах чем-то похожий на тмин или укроп. В носу засвербело, он зычно чихнул.

— Это заговор от таких, как она, — пояснил недовольно Владимир.

— Таких? Это каких? — поинтересовался Василёк.

— И вот чего тебя Иваном не нарекли, — вздохнул Владимир.

— Я ж не младший сын.

— И правда, таких, как ты, не сеют, они сами родятся. Ещё не понял, что она утопленница?

— Каких это таких, как я?! — возмутился Василёк, не обратив внимания на вторую часть предложения. — Чуть больше меня знаешь. Так сразу умничать? Да была бы моя воля я бы с волшбой всякой предпочел и не знаться! Утопленница?! — он резко посмотрел на Горду.

На стремительно темнеющих небесах, ровно за спиной девушки, выкатывался круглый диск луны, ещё пока не молочно-белой, ещё слегка подкрашенной розоватыми лучами от заходящего солнца. Холодный свет ночного светила запустил по реке мириады блестяшек, всё больше превращая обычную ночь в волшебную. Горда спрыгнула с дерева в реку, там не глубоко оказалось, и к ним пошла:

— Утопленницей я в прошлом была, — улыбнулась она. — Сейчас я русалка. Слышала, вы к кудеснику Краснобаю, что в Навь ходит, путь держите.

— Подслушивала? — спросил Владимир.

— Ежели так, что такого? — прошла мимо Василька к Владимиру и предложила: — Хочешь я буду твоей мёртвой женой? — другому бы ужаснуться, а Владимир спокойно на неё смотрит, пока она говорить продолжает: — Навь большая, а я дорогу до замка Бессмертного покажу. Не ведающему да не кудеснику в Нави опасно. А ты моим будешь. Согласен?

— Согласен, — ответил тот, не размышляя.

— Буду ждать на той стороне, — почти ласково прошептала девушка и белым туманом рассеялась.

Василёк недавно отпавшую челюсть захлопнул и спросил:

— Я сейчас снова чего-то не понял или ты её в жены взять обещал?

— В Нави нам сподвижник не помешает, — пожал плечами Владимир. — Пора поджигать прощу.

Догадался Василёк, что Владимир пояснять что-либо не собирается, и скрипнул зубами с досады.

«Может, его загрызть?» — подумал Василий, глядя Владимиру в спину.

Старая иссохшая проща вспыхнула, как яркий факел в ночи. Перевозчик не заставил себя ждать. Небольшая лодчонка двигалась по лунной дорожке в их сторону. Причалив, хмурый бородатый старик без приветствий бросил:

— Залазите!

Деревня под названием Кондраши находилась на противоположном берегу. Несмотря на глубокую ночь их встречали, но Василёк не сказал бы, что были особо рады. Поэтому предпочёл молчать и изображать из себя верного пса Владимира. Авось сойдет! Люд хмуро взирал на них, покуда перевозчик провожал их к избе Краснобая через всю деревню. Изба кудесника была старой, дерево давно потемнело, как и у многих в деревне. Сам же Краснобай был далеко не молод. Точнее сказать, он был слишком стар и больше напоминал ходячий скелет с обнятый тонкой, со старческими пятнами кожей. Вопреки столь хилому телу, его необычайно густая борода доставала до самых колен, а волосы, для вида подхваченные очельем, с лёгкостью могли сойти за плащ.

— Нас послал Сновид, — произнес Владимир, возвышающийся над старичком почти в два его роста, не поклонившись и не представившись.

Василёк едва сдержал желание покусать плохо воспитанного наглеца. Краснобай придирчиво оглядел Владимира из-под кустистых бровей, и уставившись на красные сапоги незваного гостя, произнес:

— Я надеялся не дожить до того дня, когда у меня потребуют возвратить должок, — его высокий и энергичный голос совсем не подходил старику: — И чего тебе надобно?

— Переправь нас на ту сторону.

— Нас? — повторил Краснобай и заглянув за спину Владимира, уставился на сидевшего Василька: — Ты не оборотень, не волкодлак.

— Я заколдован, отец, — почтительно пояснил Василёк.

— Ясно, — вздохнул Краснобай, словно в раз всё понял. — Я слишком стар для поспешных дел. По сему отложим на завтра. Моя внучка Невеличка расположит вас на постой в сарайке.

Они остались ожидать на дворе. А потом на крыльцо вышла она с фонарем. Василёк замер, позабыв обо всём, даже дышать. Ему показалось, ночь стала светлее, возможно, факела начали светить ярче, а в ветках деревьев защебетал целый сонм птиц. И ему было неважно, откуда здесь ночью взялись птицы. Он просто не мог оторвать глаз от Невелички.

Девушка вполне соответствовала своему имени. Маленькая, хрупкая, с чёрной, как вороново крыло, толстой косой. Она внимательно их оглядела, чуть задержав свой взгляд на Василе. На крохотном личике большие глаза в обрамлении густых ресниц казались бездонными тёмными омутами. Ничего так и не сказав, подала знак следовать за ней. Василёк не пошевелился. Он не мог. Владимир пнул его:

— Прекращай слюни пускать. Идём!

Василёк захлопнул пасть, сконфузился, ощетинился:

— Я и на дворе посплю, — и улёгся прям там, где стоял, свернувшись клубком и уткнувшись носом в хвост.

Он был не в себе. А ещё ему было стыдно: он понятие не имел, что за выражение было на его морде всё это время, покуда он на Невеличку глядел.

— Ты что будешь спать на улице? — спросил звонкий голос, похожий на колокольчик.

Василёк не сразу сообразил, что обращаются к нему. Он поднял морду и оглянулся. За спиной стояла Невеличка. Василёк подпрыгнул, сел, затем встал. Он внезапно осознал, что Невеличка едва ли не второй человек, который заговорил с ним в обличье волка. И сейчас совершенно не знал, как себя вести.

— Это ты мне?

— А кому ещё? На дворе больше никого нет, — и в подтверждение слов подняла фонарь повыше.

— А, да. Да у меня ж шерсть. Мне не холодно.

— Ну, хоть на крыльце ложись, — заметила она. — По утрам уже всё изморозью покрывается. Зима близко.

— Хорошо, — согласился он.

Невеличка развернулась к дому, а ему внезапно захотелось поговорить с ней ещё хоть о чем-нибудь:

— А ты меня не боишься?

Она остановилась:

— Нет, а должна?

— Нет, нет, — поспешил заверить её Василёк, неосознанно поджав хвост и уши. — Просто ты такая маленькая.

«Наверное, Владимир прав, в шкуре волка я поглупел. Совсем разучился с девицами разговоры вести» — покорил он себя.

— А ты хороший, — заметила Невеличка, и протянув руку почесала его за ухом.

Чистое безграничное удовольствие накрыло его с головой, он даже глаза прикрыл. Так хорошо ему никогда не было. Хотелось, чтобы она продолжала и продолжала, но она остановилась:

— Ну, спокойной ночи, — пожелала Невеличка.

— Я Василёк! — выпалил он. —