Артефакт. Проклятие деревни - Константин Сергеевич Ильин

Евдоким крякнул, будто соглашаясь, и гордо расправил крылья. Никола почесал бороду, всё ещё глядя на тело Сергия, и медленно кивнул:

– Ну, это да, с одной стороны… Главное, чтоб потом проблем не было. Ладно, хрен с ним. Давайте готовиться к ритуалу.

Валера тряхнул головой, прогоняя оцепенение, и шагнул к Николе, что уже доставал сумку с ритуальными вещами. Лёва вытер биту о траву, оставляя кровавый след, и присоединился к ним, будто ничего не случилось. Сумерки сгущались, костёр догорал, и кладбище снова стало их – теперь без лишних глаз.

Глава 58.

Луна поднялась над кладбищем, её холодный свет заливал покосившиеся кресты и надгробия, отбрасывая длинные тени, что шевелились на земле, словно живые. Путники собрались у древней могилы, где был запечатан артефакт. Никола, стоя на коленях, разложил перед собой сумку с ритуальными вещами – зеркало, тёмную ткань и камень из церкви. Его лицо было сосредоточенным, рыжая борода серебрилась в лунном свете, когда он повернулся к Валере:

– Слушай внимательно. Когда откопаем яму, сначала кладём зеркало вниз отражением, накрываем тканью, и только потом забираем артефакт. Порядок важен, иначе хрен знает, что вылезет.

Валера кивнул, сжимая лопату, а Лёва, с битой в руках, бросил взгляд на Евдокима, что крякал у его ног, будто чуя неладное. Они начали копать – земля была рыхлой после прошлого ритуала, но каждый удар лопаты отзывался глухим звуком, будто под ней что-то ворочалось. Чем глубже они копали, тем страннее становилась ночь. Сначала послышались стоны – низкие, протяжные, словно ветер выл в пустых гробах, но слишком живые, чтобы быть просто ветром. Потом раздался треск – сухой, резкий, как будто кто-то ломал ветки или кости, шагая где-то за изгородью. Из темноты доносились шорохи – то ли листья шуршали, то ли когти скребли по камням. Вдалеке что-то хрустнуло, громко, как будто дерево рухнуло, и Лёва вздрогнул, оглядываясь:

– Это что ещё за чертовщина?

Тени между могил казались гуще, чем должны были быть, – они двигались, вытягивались, словно кто-то бродил вокруг, но оставался невидимым в лунном свете. Стоны становились громче, переходя в хриплые вздохи, и где-то за надгробиями мелькнула фигура – то ли человек, то ли призрак, но она исчезла, едва её заметили. Воздух стал тяжёлым, пахнущим сыростью и гнилью, и Евдоким зашипел, расправив крылья.

Наконец лопата Валеры стукнула о что-то твёрдое – артефакт лежал там, слабо мерцая голубым светом сквозь слой земли. Они счистили остатки грунта, и диск начал пульсировать ярче, его лучи пробивались наружу, освещая их лица. Земля под ногами задрожала – слабые толчки, но нарастающие, как сердцебиение чего-то огромного. Валера пробормотал, вытирая пот со лба:

– Опять, что ль, начинается?!

И тут из земли показались руки – серые, костлявые, с облезшей кожей и чёрными когтями. Они вылезали прямо у края ямы, цепляясь за грунт, оставляя глубокие борозды. Одна рука схватила воздух в сантиметре от ноги Николы, другая потянулась к Лёве, но замерла, словно не решаясь. Никола матюкнулся, его голос сорвался:

– Чёрт их дери! – Но он не остановился, продолжая ритуал.

Ветер усилился, превращаясь в ураган – он выл, срывая листья с деревьев, и бросал их в лицо путникам. Никола бросил зеркало в яму, отражением вниз, как сказал, и накрыл его тёмной тканью, что затрепетала на ветру. Руки под землёй зашевелились быстрее, но он придавил ткань камнем из церкви и прокричал Валере, перекрывая шум:

– Бери артефакт! Быстро!

Валера нырнул в яму, его пальцы сомкнулись на диске – тот был горячим, пульсировал, как живое сердце, и свет ослепил его на миг. Он выдернул артефакт, сунул его в сумку и завязал её, пока земля дрожала сильнее, а стоны перерастали в визги. Лёва ходил кругами, нервно сжимая биту, готовый бить, если что-то полезет. Его взгляд метался между ямой и тенями, а Евдоким шипел, хлопая крыльями.

Никола закончил ритуал – он встал над ямой, подняв руки, и выкрикнул слова на латыни, его голос гремел, несмотря на ветер:

– Claude ostium infernum… sigilla tenebras… requiescat! – Он бросил горсть земли на ткань и ударил по ней камнем, запечатывая место. В тот же миг всё стихло – ветер утих, как будто его выключили, стоны смолкли, руки втянулись под землю, оставив лишь борозды. Земля перестала дрожать, и кладбище снова стало просто кладбищем – тихим, мёртвым, освещённым луной.

Никола поднялся с колен, отряхивая руки, и пробормотал, тяжело дыша:

– Получилось… Давайте быстрее отсюда, уходим!

Валера сжал сумку с артефактом, Лёва подхватил Евдокима на плечо, и они, не оглядываясь, поспешили прочь от могил, оставляя за спиной тени и тишину, что казалась слишком зловещей после всего.

Глава 59.

Дорога от кладбища к церкви прошла на удивление спокойно. Лунный свет пробивался сквозь ветви, освещая тропу, но лес молчал – ни шорохов, ни стонов, ни треска, что сопровождали их раньше. Только шаги путников да редкое кряканье Евдокима нарушали тишину. Валера сжимал сумку с артефактом, чувствуя, как тот слабо пульсирует внутри, но молчал, погружённый в мысли. Лёва шёл рядом, бита с цепью висела на плече, а Евдоким устроился у него на спине, слегка покачиваясь. Никола замыкал шествие, его топор постукивал по бедру, а взгляд то и дело скользил по теням между деревьями – на всякий случай.

Они дошли до церкви без происшествий, её тёмный силуэт показался впереди, как маяк после долгой ночи. Зайдя внутрь, Лёва толкнул тяжёлую дверь, и Никола задвинул засов с глухим стуком, проверяя, крепко ли он держит.

– Так спокойнее, – пробормотал он, отряхивая руки.

Внутри было тепло, очаг ещё тлел, бросая слабый свет на стены. Никола глянул на друзей и предложил:

– Может, перекусим? Хлеб, мясо, квас – всё на столе.

Валера покачал головой, вытирая пот со лба:

– Нет, не хочу. Только воды.

Лёва кивнул, соглашаясь:

– И мне воды. Есть не тянет.

Евдоким, однако, крякнул и спрыгнул с плеча Лёвы, ковыляя к столу с явным интересом. Никола хмыкнул, глядя на гуся:

– Ну, как хотите. Тогда посижу с гусем вдвоём за столом. Ему-то голод не помеха.

Лёва и Валера прошли к колодцу внутри пристройки, набрали по кружке холодной воды и выпили, смывая пыль и усталость. Валера плеснул немного на лицо, стряхивая капли, а Лёва умылся, смывая грязь с рук. Они молча