Артефакт. Проклятие деревни - Константин Сергеевич Ильин

Ветки трещали под ногами мёртвых, листья шуршали, и лес наполнился звуками погони – хриплым дыханием, скрипом костей, низким рычанием. Марфа шла впереди, её рога цеплялись за низкие ветви, ломая их с треском, а глаза пробивали туман красными лучами, как маяки смерти.

Но это было не всё. Под землёй что-то шевельнулось – огромное, тяжёлое, невидимое, но ощутимое. Почва задрожала, слабые толчки побежали по поверхности, сбивая мелкие камни и заставляя деревья качаться. Это было не просто эхо шагов мёртвых – что-то двигалось в глубине, роясь сквозь корни и глину, оставляя за собой длинные трещины в земле. Туман скрывал его, но каждый толчок становился сильнее, ближе, и направление было ясным – лес, а за ним кладбище, куда бежали путники. Марфа оскалилась, чувствуя эту силу под ногами, и ускорила шаг, её когти вспарывали землю, как плуг.

Мёртвые и их хозяйка вливались в лес, туман затягивал всё вокруг, а под землёй неведомое существо набирало ход, устремляясь туда же, куда направлялись Валера, Лёва и Никола. Деревня осталась позади, но её проклятье не собиралось отпускать свою добычу.

Глава 42.

Валера, Лёва и Никола наконец добрались до кладбища, их ноги дрожали от изнеможения, а дыхание вырывалось облачками пара в холодном воздухе. Туман, что преследовал их от леса, здесь стал ещё гуще – жуткий, непроглядный, он окутывал всё вокруг плотной пеленой, скрывая даже очертания покосившихся крестов и надгробных плит. Камни проступали сквозь белёсую мглу лишь смутными тенями, поросшие мхом и едва различимые, как призраки прошлого. Ветер, что гнал их по тропе, теперь превратился в настоящий ураган – он выл между деревьями, срывал сухие листья с земли и глушил все звуки, даже голоса путников, заставляя их кричать, чтобы услышать друг друга.

Валера остановился посреди кладбища, сжимая сумку с артефактом, который дрожал в его руках, словно чувствовал близость разгадки. Его лицо было бледным, но глаза горели решимостью. Он повернулся к Лёве и Николе, перекрикивая ветер:

– Надо найти самую древнюю могилу! Это ключ! Ищите, быстро!

Лёва кивнул, хотя его мысли всё ещё путались от боли за Евдокима. Он стиснул кулаки, отбросив остатки шока, и бросился к ближайшим камням, вглядываясь в стёртые надписи, что едва проступали под слоем грязи и лишайника. Валера двинулся в другую сторону, ощупывая плиты, бормоча себе под нос те же слова – «камень… голос… усыпить…» – как заклинание, что держало его в сознании. Никола, еле стоя на ногах, опирался на топор, его грудь вздымалась с хрипом, а кровь из ран стекала по рубахе, смешиваясь с грязью. Он побрёл вдоль изгороди, но каждый шаг давался ему с трудом, раны от когтей Марфы пульсировали болью, а сломанные рёбра скрипели при каждом движении.

Внезапно небо расколол гром – низкий, раскатистый, от которого земля дрогнула под ногами. Молния сверкнула, на миг осветив кладбище резким белым светом, и тени надгробий вытянулись, как когти. Ветер усилился ещё больше, завывая, как стая волков, и Лёва крикнул что-то Валере, но слова утонули в этом рёве. Они продолжали искать, смахивая грязь с камней, но время поджимало – в воздухе висело что-то тяжёлое, предчувствие беды, что сгущалось вместе с туманом.

Никола, прислонившись к старому сухому дереву у края кладбища, вдруг замер. Его взгляд, затуманенный болью, уловил движение – из леса, сквозь белую мглу, проступали силуэты. Медленные, но уверенные, они приближались, их белые глаза светились, как маяки в ночи, а когти оставляли борозды в земле. Мёртвые – Фёдор, Анна, Гришка и десятки других – шли за ними, ведомые Марфой, чья рогатая фигура маячила впереди, её красные глаза пробивали туман. За ними земля дрожала от толчков – что-то огромное двигалось под ней, ближе с каждым шагом.

Никола стиснул топор, его лицо исказилось от боли и решимости. Он выпрямился, насколько мог, и крикнул, перекрывая ветер так громко, что голос сорвался на хрип:

– Торопитесь! Я их задержу!

Лёва обернулся, увидев силуэты, и его сердце сжалось. Валера поднял голову, но не остановился, продолжая искать, его пальцы скользили по камням. Никола шагнул навстречу мёртвым, подняв топор, его фигура казалась одинокой тенью в тумане. Мёртвые подступали, их шаги становились громче, когти блестели в свете молний, и земля под ногами дрожала всё сильнее.

Глава 43.

Туман на кладбище сгущался, ветер выл, заглушая раскаты грома, а молнии вспыхивали, освещая надгробия резкими белыми бликами. Валера и Лёва метались между камнями, ища древнюю могилу, их руки дрожали от холода и спешки, но взгляды были прикованы к стёртым надписям. Никола стоял у края кладбища, опираясь на топор, его грудь тяжело вздымалась, кровь текла из ран, оставленных Марфой, а сломанные рёбра скрипели при каждом движении. Он видел, как из леса проступают силуэты мёртвых, их белые глаза светились в тумане, и чувствовал, как земля дрожит от чего-то огромного под ней.

А затем показалась она – Марфа. Её рогатая фигура выступила из белёсой мглы, высокая, сгорбленная, но не торопливая, словно знала, что добыча никуда не денётся. Её восковая кожа блестела от смоляной крови, что сочилась из трещин, красные глаза горели, а когти оставляли глубокие борозды в земле. Подойдя к ржавой изгороди кладбища, она остановилась, наклонилась и подобрала кусок старого бревна – почерневшего, трухлявого, остаток давно сгнившей хаты, что когда-то стояла здесь. Она взяла его в когтистую лапу, как дубину, и начала размахивать, пробуя вес. Затем её губы растянулись в жуткой ухмылке, обнажая клыки, и она прохрипела, голос был низким, шипящим, полным злобы:

– Сегодня умрёт у нас священник!

Никола стиснул зубы, его рыжая борода шевельнулась на ветру. Он выпрямился, насколько позволяли раны, и поднял топор обеими руками, готовясь к бою. Сердце колотилось, боль разливалась по телу, но в глазах горела решимость – он не даст мёртвым пройти к Валере и Лёве.

– Попробуй, тварь, – выдохнул он, сплюнув кровь, и шагнул навстречу.

Мёртвые уже заходили на кладбище, их шаги хрустели по сухой траве, когти цеплялись за камни. Первым был Фёдор – его грудь была раскроена, рёбра торчали наружу, но он двигался, рыча, как зверь. Никола рванулся к нему, рубанув топором сверху вниз. Лезвие вонзилось в плечо, разрубив ключицу и уйдя глубоко в грудину – чёрная кровь брызнула фонтаном, забрызгав лицо священника, а куски гнилого мяса шлёпнулись на землю. Фёдор пошатнулся, но не упал, его рука с когтями полоснула в ответ, задев Николу по бедру. Ткань штанов разорвалась,