Патриот. Смута. Том 5 - Евгений Колдаев

и за Дон. — Я указал на работающего над казаком лекаря. — Мой человек уже занимается. Дальше, как на коня сесть сможет, то к монахам в монастырь. С сыном и всем семейством. — Проговорил, смотря на них и прикидывая, кто согласен, а кто нет. — Ошибся он в жизни, но человек достойный. Поединка не убоялся. Вами управлял по правде. Людей вывел татарам противостоять.

Сделал паузу краткую, добавил

— Монахи пускай с ним говорят. Через год ума если наберется, поправится, и вернется на службу, там поглядим. Что скажете? Сотоварищи!

В ответ не последовало особо ничего. Люди просто кивали. Они пока недоумевали, находились в легком шоке от происходящего. Опасались за свои жизни и места в иерархии. Нужно было провести полноценный военный совет. Собратья всеми и теми, что сейчас при мне, и теми, кто с Тренко шел и с Чершенским на лодках. Выделить полутысячных, преобразовать воинство. Нас уже больше двух тысяч набралось. Это не просто отряд, а уже приличное, хоть еще и небольшое, воинство.

Работы непочатый край.

Мы еще перекинулись несколькими фразами с атаманами. Из них я понял, что не ошибся. Здесь были и ливенцы, и лебедянцы. Все они пребывали в некоем расстроенном и удивленном состоянии. Но то, что договориться нам как-то удалось, их радовало. Лить кровь не очень понимая дальнейшие перспективы, им совершенно не хотелось.

После переговоров мы двинулись к острогу.

Сопровождали меня телохранители и конная, стрелковая сотня Якова. Остальные бойцы замерли в ожидании примерно в полукилометре. Спешивались, переговаривались, кормили лошадей.

Шли не спеша, перестроившись в походную колонну. Тут я приметил, что к переправе подходят возы. Там отсвечивает на солнце бронями моя доспешная кавалерия. Люди подходили к Сосне и начинали переправу. Кто-то тащил даже бревна, для телег видимо, чтобы укрепить места, где они пойти должны. Получится ли их так перегнать или придется разгружать, распрягать, переводить коней, потом как-то вплавь перевозить эти возы.

Из-за поворота реки следом появились лодки. Чершенский со своим «флотом» тоже подходил. Были ли они здесь раньше или только добрались, это, конечно, вопрос. По плану они должны были зайти елецкой группировке во фланг, как и я. С трех сторон ударить, лишить возможности маневра, надавить и прижать к реке.

Отлично, что боя не случилось.

Я повел рукой по лицу. Дел было много, очень много. Все это нужно контролировать, осмотреть, подсказать и проверить. Чтобы не замочили ценный припас, не потопили возы с пушками. Благо, люди толковые вокруг есть, делегировать нужно.

И строить лестницу подчинения и ответственности.

Пока ехали, я начал расспрашивать того самого сотника, что был третьим на нашей с Беловым дуэли.

— Скажи, что у вас по гонцам. Откуда приходят, что говорят? Что окрест творится? А то мы в Воронеже, больно далеко сидим.

— Да что… — Он говорил немного с опаской, нервничал. — От Димитрия гонцы приходили да и приходят обычно раз в дней десять где-то. Присылают распоряжения всякие. Вот, от поляков по городам и весям избавляться требовали. Но, это давно было.

Он погладил бороду. Подумал, добавил.

— Знаем, что в Калуге сейчас Дмитрий. Туда отступил от войск Московских из Тушино. Знаем, что Скопин умер в Москве. Вести оттуда были. Ляхи под Смоленском. И окрест него тоже. Разбойничают. Шведы на север двинулись. Большая рать наемников. Этот… Делагарди их ведет. Татары с юга… — Он осекся.

— С юга шли. — Улыбнулся я. — Джанибек Герай ушел в Бахчисарай. Кан-Темир мурза мертв.

— Да. Ну а мы тут сидим. Границу стережем. Разбойников гоняем. Были тут одни. Зимой. Ух лютые. Но ничего. Быстро их приструнили. — Он задумался, добавил. — От вас гонцы были. Казаки какие-то еще, проезжали с юга.

Пожевал губами.

— А что еще? Что с Тулой, с Рязанью.

— О, так в остроге сидит человек из Рязани. Точно. Мы его несколько дней как взяли. П приказу воеводы Белова. Получается.

Из Рязани. Хм…

— А не от Ляпуновых ли?

— Не гневись, воевода, господарь Игорь. — Он чуть сжался в седле. — Ляпуновы люди нестойкие. То заодно, то за иное стоят. Они от Дмитрия к Василию и обратно переходили не раз.

Так-то человек этот дело говорил. Рязанская военная корпорация пыталась выкружить во всей этой Смуте свое. И поддерживали они бывало то того, то иного претендента. Но, не заметил я в исторических источниках, чтобы Ляпуновы за ляхов стояли. А еще, если бы не казаки Заруцкого, может быть первое ополчение и увенчалось успехом бы. Да и Скопину же писал Прокопий о том, что ему надлежит царем быть. От сердца или с хитростью какой — тут сказать сложно, но факт есть факт.

Можно сказать, хоть и с натягом, что Ляпуновы за сильного русского царя. А это мне интересно и важно. Значит союзники они. Может и временные, но для достижения цели пойдут и такие.

— Веди. — Проговорил я односложно.

В этот момент мы как раз проехали через лагерь. Шалаши, палатки, поставленные вокруг нескольких бревенчатых домов, которые в спокойное время населяли местные казаки, видимо. Окружали они острог, нависавший над бродами талицкими. По конструкции, что-то похожее на поместье Жука. Плюс-минус. Только чуть больше пространства. Все же вокруг не лес на пологом холме, а степь до горизонта с редкими рощами и холмами. Для лошадей строений больше, а для слуг и рабочей силы — меньше. Жили-то здесь казаки, все более-менее равные. Над ними только есаул да атаман.

А вот коням особый уход нужен был. Не под небом голубым же им стоять и от дождя мокнуть. Все же дозорный без лошади, как боец без рук. Толку никакого.

Народ в лагере смотрел на меня с удивлением. Кланялись. Шапки стаскивали. Слашалось за спиной:

— Воевода, господарь.

— Да не, царь это. Царь.

— Воевода воронежский.

Знамя, что Пантелей держал, и надо мной что развивалось, радовало их. Улыбались, крестились. Значило для них это полотно нечто большее, чем просто кусок ткани. Оно и в мое время знамя — символ воинской части, важный атрибут армейской службы. А уж в Смуту, да прапор самого Ивана Грозного или очень на него похожий, внушал всем, кто стоял под ним, что сражаются они за верное дело.

За правду!

Вошли на территорию острога через открытые ворота. Охраны было мало, караулы тоже выглядели растерянными и удивленными. Суеты вокруг слишком много, кого пускать, кого не пускать — неясно. Что творится