Кока. Огненный демон - Елена Черткова

Особа, что пришла позже, гневно выдернула меч из груди ребенка и с рычанием швырнула в траву.

– Что-то не так? – прошептала я, когда мы поравнялись.

– Боюсь, что Амбра опоздал. Нам нет смысла искать его здесь.

– Почему?

Хэйме сделал знак идти, и мы снова зашагали вглубь сада.

– Видела их? Что скажешь?

– Они прекрасны. Как и всё тут… Даже слишком…

– Угу… Не болеют, не стареют, не умирают.

– Не умирают? А этот… – и я оглянулась в сторону поляны.

– Надолго не умирают. Этот сорванец очнется как ни в чем не бывало через пару часов, получит от мамки и снова пойдет махать мечом. У них даже одежда не пачкается. Любая грязь исчезает сама. Совершенство – вот религия и главный закон этого места. Но чем выше летаешь, тем больнее падаешь. Живешь ты такой пять сотен лет, работаешь на свою безупречную репутацию – и вдруг раз, и твое тело начинает пахнуть. Полтысячелетия только цветочки, а тут пот!

Я невольно хихикнула.

– А вот им не смешно. Потому что ты был совершенным, а теперь изгой, к которому и близко никто не подойдет. И чтобы такие вот отцветшие боги картину в райском саду не портили – их выселяют за Черту прощания. И просто забывают про них. И вот там они начинают стареть, болеть и наконец по-настоящему умирать. Только так же неприлично долго, как и жили. Еще пять сотен лет. Но уже в страдании и изгнании.

– Кошмар! – зажмурилась я.

– Так вот, тот, к кому шел Амбра, обещал половину своей сладкой жизни в обмен на какой-то подвиг, который ему помогли совершить. Не исключаю даже, что наш старый знакомый и помог. Только вот засиделся Амбра в своей темнице. Уверен, что, обнаружив первые признаки старения, тот герой отдал бы нашему другу что угодно, лишь бы вернуть свое обещание. Но он уже за Чертой. А оттуда нет возврата.

– Даже какого-нибудь… Чудесного?

– Для всех здесь он уже мертв, потому что мертва его честь. Даже если тело при этом продолжит жить и прекратит разрушаться.

Тем временем мы приближались к прекрасной усадьбе. Отделявший нас от нее забор так густо зарос глицинией, что представлял собой сплошной цветочный водопад. Выделялась лишь резная калитка. К ней мы и подошли. Хэйме острым когтем написал на ручке несколько символов, и калитка распахнулась.

Вместо ожидаемого сада за ней открылось неясное цветовое месиво, будто кто-то подкрутил глубину резкости на отдельно очерченном фрагменте.

– Извини, милая, но тебе дальше нельзя, – обратился к Удаче кока. Кошечка грустно мяукнула. Хэйме глянул на меня: – Если честно, тебя бы я тоже предпочел с собой не таскать.

– Об этом не может быть и речи! – возмутилась я.

Кока вздохнул и чуть повел подбородком, указав своей любимице на калитку. Та грациозно прыгнула и исчезла в этой странной размытости, будто нырнула в воду. Я видела, как расходятся круги, пока мой спутник закрывал калитку. Он вздохнул снова и добавил на ручку еще несколько символов.

Мы опять взялись за руки.

– А что дальше будет за мир? Почему в него нельзя Удаче?

– Равностный мир. В нем не может быть чего-то абсолютного. Чистого добра или чистого зла. А она чистая удача, без умысла и смысла. Так что она по своей природе не подходит. Попади Удача туда – станет такой же, как мы с тобой.

– А мой мир тоже для нее не подходит?

– Наш, – с теплой улыбкой поправил меня Хэйме. – Не подходит.

– Поэтому ее и не было с тобой тогда на мельнице?

Парень кивнул и провел меня сквозь очередную дверь между мирами.

Я-то приготовилась к очередному полету – зажмурилась, даже, кажется, воздуха в грудь набрала, будто сейчас окажусь в воде. Однако сапоги стукнули о доски деревянного пола. От неожиданности я споткнулась, но Хэйме поймал меня за плечи.

Мы стояли не то в пещере, не то в диковатой хижине. В окно, которым служил пролом явно естественного происхождения, заглядывала луна, обнаруживая скуднейшее убранство: полуистлевший топчан с торчащей сквозь ткань матраса соломой, косой стол, на нем грубо выструганная миска…

Мой рыжеволосый спутник прислушался, потом толкнул дверь наружу. Хижину окружал пыльный засушливый лес с колючими кустарниками. Хэйме снова прислушался, кивнул – и мы пошли вперед. Почва была каменистой, осыпающейся.

– Вот что, – начал он, и голос его мне как-то не понравился. – Этот мирок не такой приятный, как тот, где мы только что были.

– Вижу.

– Дело в том, что в текущей реальности нет такого жесткого разделения на внешнее и внутреннее, к какому ты привыкла.

– Что это значит?

– Если ты встретишь маньяка в своем мире, то можешь даже не заподозрить его в этом. Здесь же его суть быстро прорвется наружу.

Я сглотнула.

– А если он пару раз в год маньяк, а в остальное время примерный семьянин?

– Тогда неплохо бы, чтобы сегодня у него было хорошее настроение. Но вообще-то опасаться тебе стоит не маньяков…

Он снова прислушался и кивнул сам себе.

– А кого?

– Исконно здесь обитают довольно примитивные формы жизни. Опыт, который они способны пережить, в основном сопоставим с животным миром. Плохо, когда границы этого мира нарушаются. А они нарушаются.

– Как?

– Помнишь, например, светящиеся шарики на ярмарке? Один из экспериментов существ высшей воли. Они позволяют местным получить невозможный для их мира опыт, построенный на концепции бескорыстного служения. Возвращаясь сюда, эти шарики трансформируются, производят впечатление на собратьев и запускают цепную реакцию развития внутри популяции. Хуже, когда происходит наоборот. Когда кто-нибудь вроде нас попадает сюда.

– Погоди, а на нас это тоже действует?

– Конечно.

Я с ужасом начала прикидывать, какие мои грешки могут повылезать наружу. Хэйме посмотрел на меня и хмыкнул – вероятно, Равностный мир выдал мой напряженный мыслительный процесс. Сам же кока стремительно обретал демонический вид, который с каждым разом пугал меня все меньше.

– Не себя тебе нужно бояться, – уже с какой-то неприятной ноткой рыка заключил он. – В худшем случае обернешься сердобольной колдушкой. А вот компания тебе досталась неважная.

– Почему?

– Я демон, мать твою! – рявкнул он, и охапка искр вылетела из его разошедшейся в стороны пасти.

Я отшатнулась. При виде этой жуткой фигуры ответ уже казался очевидным. И все же хотелось думать, что если в том же образе он не раз помогал мне, то настоящей опасности нет и сейчас. Хотелось думать, но не думалось. Ни мне, ни ему.

– Что